После каждой встречи с Путри я, в отличие от какого-нибудь мистера Твистера, ожидал кары небесной. Сходил, проверился к доктору-венерологу. Нет, вроде не заразила, даже новомодным синтетическим вирусом KillFrier, десять модификаций которого смастерил какой-то злюка-импотент с помощью секвенатора за пятьсот баксов.
Проверял не раз, отразились ли мои грешки на родных. Судя по страничке сына в сети, он в порядке, служит, ожидает присвоения очередного звания. И моя бывшая – в ажуре, может уже поднять кундалини до сахасрары (не очень понимаю, что это значит, но надеюсь, что речь не о сексе). Ее ГМО-котики живы и здоровы, умеют открывать холодильник когтями и радостно машут светящимися хвостиками. И сожитель у нее – молодой йог.
Кары небесной все не было и, несмотря на свой страх, я каждый вечер фланировал по этой улочке, состоящей из нескольких десятков дешевых обжираловок, где несколько недель назад последний раз встретил Путри. Хотя перекусить-то можно и в другом месте; не за четыре, а за шесть тысяч рупий, столь же вкусно, но без опасности подхватить каких-нибудь мелких гадов вроде сальмонелл или трематодов. Но, может быть, карой надо посчитать то, что она уже несколько недель не выходит из тумана?
Ладно, пора топать обратно в капсульный отель, где номер напоминает гроб со всеми удобствами. Я накинул пластиковый плащ и вышел под дождь. Неугомонный бой капель по пластику даже оглушил на время. Захотелось скинуть плащ, но я побоялся это сделать, словно дождь мог размыть меня как сахарную голову. На ходу я замечал, что капли, соскакивающие с моего плаща, искрят и светятся. Сразу вспомнились буддистские разговоры про то, что каждое мгновение в нас появляются и исчезают мириады дхарм. И сделав всего один шаг, мы меняемся. Мы становимся новым набором координат, оставив часть старого бытия позади. Еще сто шагов, мы изменились больше. Еще сто тысяч, и от нас прежних ничего не осталось. Мы полностью новые, но с тем же набором желаний, навсегда присущих не лично нам, а материи вообще. По сути, нас просто нет в этом плотном мире, существует лишь катящееся изменение волновых параметров. Так что печалиться ни о чем, собственно, и не требуется. То, что по-настоящему не существует, то не может что-то утратить или умереть. Оум.
Впрочем, память услужливо подсказала, что капли, скорее всего, светятся от той фотонической краски, которую распыляют рекламные дроны, малюющие в облаках зазывные лозунги…
Я скинул плащ, когда ощутил, что меня окружили и вот-вот начнут бить. Эти персонажи тоже сгустились из ночной сырости, как и Путри, только у них был противоположный знак. Допустим, она была инь, а эти – ян. Единственное, что я смог сделать, – это инстинктивно отступить к забору, шепчущему, благодаря рекламным стикерам, все те же зазывные объявления, предлагая легко заработать миллион, превратить боль в удовольствие, купить любые услады. А те ребята, что возникли передо мной, явно предлагали смерть или что-то вроде. Их пятеро; в банданах, повязанных на почти что птичьи головы, с птичьими резкими голосами, маленькие и слабо различимые на фоне мглы – как те демоны из вулканического камня, которых продавала Путри.