– До свидания, Мордимер, – сказал он тоном, который в моих устах наверняка прозвучал бы зловеще. – И поверь, что мы еще встретимся.
На его бледных сморщенных щеках появился румянец.
– Может, я и не буду терпеливо ожидать этой встречи, но не стану противиться судьбе, коли таковая встреча вдруг случится, – ответил я с ласковой улыбкой.
– Я не забуду ничего, – прошипел он внезапно, и, верьте мне или нет, в глазах его я увидел слезы. Жаль, что теперь он не владел правой рукой, чтобы их утереть.
– Верьте мне, брат-милостынник, что и я вам всего этого не забуду. А подробный рапорт попадет… кому следует.
Я специально не сказал, что рапорт попадет на глаза Его Преосвященства епископа Хез-хезрона. Я не намеревался беспокоить его подобными проблемами, поскольку хватало у него собственных. Подагра, геморрой, кожное раздражение – все они крепко мешали управлять огромным хозяйством епископства, делам же Инквизиториума он посвящал не так уж много времени. Кроме того, когда Его Преосвященство не изводили болезни, он пил от безмерной радости, а когда изводили – чтобы снять боль.
Но я со всей определенностью намеревался известить о странном и удивительном событии Внутренний Круг Инквизиториума. Я не знал, сколь много было известно священникам о самом тайном отделе Святого Официума. Что уж, порой я полагал, что и Герсард, епископ Хез-хезрона, мало знал о его возможностях и влияниях. А те были… воистину огромны. Если слово «огромны» передает суть дела. У меня была возможность увидеть членов Внутреннего Круга за работой всего несколько раз, и я был весьма благодарен им за оказанную помощь. Я знал также, что Внутренний Круг неким образом связан со славным монастырем Амшилас – выведенным из-под церковной юрисдикции и подчиняющимся напрямую Святейшему Отцу.
Я кивнул Сфорца и подошел к Зеедорфу и его инквизиторам, которые спокойно дожидались, чем закончатся переговоры.
Когда мы ехали по тракту, что вел в Кайзербург, я вел коня рядом с конем Зеедорфа. Начинал сеять мелкий, но отвратительно холодный, надоедливый дождик, оттого я набросил на голову капюшон плаща.
– Могу ли я взглянуть на письма из Хеза? – попросил я.
Глава кайзербургского Инквизиториума глянул на меня и усмехнулся.
– Какие письма? – спросил.
– Ах, конечно, – ответил я, подумав. – Спасибо, брат, – добавил еще.
– Восприми это как реванш за Виттинген, – сказал он. – Или ты думаешь, что вести о таком не расходятся? Если мы не будем солидарны, всех нас попросту выбьют.
– Полагаю, до такого не дойдет, – ответил я, но, уже произнося эти слова, не был уверен, говорю ли я их, потому что не верю или потому что не хочу верить.