Я вытер стилет и вернул его в ножны у пояса. Убийство людей не столь уж привычно для меня, но и причин жалеть о совершенном я не видел – такое сплошь и рядом случается на улицах города. Впрочем, для того, кто, как и я, повидал смерть, она сделалась почти неинтересной. Вдобавок я был раздосадован поведением епископа – возможно, именно это и стало причиной излишней поспешности моего поступка.
Так или иначе, но я произнес короткую молитву за упокой души человека, который имел несчастье умереть минуту назад. Впрочем, отчего бы не сказать, что тем самым я ему помог? Ведь надежда на избавление от юдоли скорбей куда ценнее бессмысленной жизни, каковую он влачил на улицах Хеза.
Наконец я добрался до дворцовых ворот, и стражники без слова впустили меня на епископское подворье. Аккуратно усыпанная щебнем аллея вела меж высокими кипарисами, что отбрасывали длинные тонкие тени. Я слышал щелканье садовых ножниц: садовники подстригали епископскую изгородь и кусты в форме чудных зверей; еще я слышал тихий плеск фонтанов. В епископских садах воздух свеж и живителен: сколь радостно было дышать здесь полной грудью. Белый дворец епископа Хез-хезрона сиял на солнце, а его крытые серебром купола светились отраженным блеском – словно стояли в огне.
Канцелярия находилась в трехэтажном доме, стоявшем справа от дворца. У ступеней стояла еще пара стражников, в скрытых под широкими плащами кольчугах и с двухметровыми алебардами в руках. Как и предыдущие, эти лишь мельком взглянули на меня и без слов впустили внутрь. Успели уже привыкнуть к моему виду.
Приемная самого епископа находилась на втором этаже, и именно там, во внутренней канцелярии, я ожидал, день за днем. От апартаментов Герсарда меня отделяла всего пара дверей. Я спокойно уселся на деревянной лавке и кивнул работавшему за столом канцеляристу.
– Его Преосвященства еще нет, инквизитор Маддердин, – сказал тот. – И не знаю, будет ли нынче.
– Что ж, – вздохнул я. – Тогда подожду.
Он кивнул и снова погрузился в бумаги, что громоздились на его столе. И тогда-то внутрь размашистым шагом вошел не кто иной, как сам достойный каноник. А за ним – пара одетых в черное клириков с бледными лицами; каждый нес какие-то книги и свитки.
– Его Преосвященства нет, – сухо произнес канцелярист, и из тона я понял, что священник ему не нравится.
– Подожду, – рявкнул каноник, поглядев на меня с явным неудовольствием.
Я ответил ему тем же, не поднимаясь с лавки, а он таращился на меня и все сильнее наливался багрянцем.
– Инквизитор Маддердин, – прошипел он наконец. – Может быть, вы встанете пред лицом представителя Церкви?