– Это потому, что мой дар полезнее на дистанции. – Девушка улыбнулась и непроизвольно коснулась кобуры, пристегнутой к ремню на брюках. – Иллюзии бесплотны. Ими можно напугать, что-то внушить, но они не наносят урон. А бить чистой энергией – не по мне. Я лучше потрачу меньше сил, но больше пуль.
– И что ты предлагаешь, Нокс? – сухо спросил Хаген, уже заранее зная ответ. Я ведь успела ему проболтаться…
– Я уже говорил Сандре и скажу снова. Я буду учить ее стрелять.
Я прикрыла глаза, готовясь услышать холодное и жесткое «нет» от Хагена.
Даже когда на мне лежала лишь половина ритуала, Хаген охранял меня слишком ревностно, сдувал каждую пылинку со своей сэйки. Теперь же, когда все стало в разы сложнее, Колдрен вряд ли даже в душ без него отпустит…
Но внезапно для всех нас Хаген произнес:
– Хорошо. Но только в свободное от прочих дел и тренировок со мной время.
Мое лицо вытянулось от удивления, пока во все глаза таращилась на абсолютно непоколебимого принца. Уверена, Химеры тоже в полном шоке.
– И когда ваша сегодняшняя тренировка? – голосом, в котором сквозило недоверие, поинтересовался Нокс.
Хаген не стал отвечать, а вместо этого взглянул на меня. Следом за принцем на меня посмотрели и остальные.
– Давайте часа через два, – сказала я, недолго подумав. – Я хочу отдохнуть и пообедать. А еще лагерь обойти надо…
Хаген удовлетворенно кивнул. Нокс спросил, где будет проходить «это шоу», и пообещал прийти к началу моих мучений. Разумеется, то же самое сказала и Одри.
После этого Химеры ушли с поляны. Нокс сослался на то, что проголодался, а Одри поплелась за ним. Я проводила ребят взглядом, с тоской заметив, что, уже выйдя за ворота, они взялись за руки.
От этого зрелища что-то внутри сжалось от обиды. Сердце камнем легло между легких, которым вдруг стало недоставать кислорода.
Разум подсказывал, что я не должна испытывать ни боль, ни гнев, а упиваться жалостью к себе – пустое дело. У нас с Ноксом все равно нет будущего. Я не раз говорила парню в лицо, что ничего к нему не испытываю, а наше общение – не чувства, а их имитация, чтобы отдохнуть, расслабиться. Забыться.
Выходит, я не ревную и даже права на это не имею. Тогда, получается, дело в жадности и уязвленном эго, которое не хочет принимать простую истину – мир Нокса, как и всех остальных, не вертится вокруг меня. Маг не скован ни обязательствами, ни долгом и может быть с кем пожелает: хоть со мной, запершись в кладовке для уединенного разговора на пару минут, хоть с Одри… навсегда.
– Почему ты позволил ему? – спросила я, все еще глядя в сторону ворот, за которыми уже давно исчезли Нокс и Одри.