– Остин, Леви, очень жаль, что приходится вам это говорить, но больше мы ничего не можем сделать. Ваша мама не доживет и до конца недели. С этим нужно смириться.
Леви страдальчески вскрикнул и, словно по команде, мы с ним осели на стерильный пол. Я крепко обнял брата. Позади по больничному кафелю простучали чьи-то шаги. И рядом с нами на пол опустились друзья, чтобы поддержать, когда мы сломались.
Я взглянул на лежащую на кровати маму и почти услышал, как она проговорила:
«Семья – это не только кровь, mio caro. Она построена на любви. И всегда рядом, без всяких условий. Чтобы поддержать тебя в самые трудные моменты жизни».
Мы с Леви никогда не останемся одни. Здесь собралась наша семья. За одним огромным исключением. Но мой эльфенок тоже ощутит эту любовь. Просто сперва нужно придумать, как спасти ее от себя самой.
Прошло три дня, а изменений не было. Я проводил дни и ночи здесь, в больнице, переходя из одной палаты в другую. Мама лежала в коме, ее состояние ничуть не изменилось. А эльфенок по-прежнему блуждала в своих мыслях.
Взяв айфон, что принес папа Лекси, я включил ее любимую песню, «Sleeping Sun» в исполнении Nightwish, и комнату заполнили навязчивые слова. Но эльфенок не двигалась; по-прежнему безучастно лежала на кровати, уставившись куда-то в дальний угол палаты.
Я услышал, как за спиной открылась дверь, и, обернувшись, увидел на пороге доктора Харта. В руке он держал какую-то коричневую книжицу. Расстроенно взглянув на Лекси, он жестом пригласил меня выйти с ним в коридор.
Как только я закрыл за нами дверь, доктор Харт встал прямо передо мной, потрясая старой книжицей.
– Когда я нашел это утром в комнате Лекси и начал читать, поначалу не знал, обнять тебя или отправить под арест за твою общественную деятельность. В тот день, когда мы впервые встретились в больнице, я понял, что ты из Холмчих. – Он указал на стидду на моей щеке. – Это ведь та самая знаменитая звезда. Но я не знал, что ты тоже торговал наркотиками. Мне тут же захотелось спуститься сюда и убрать тебя подальше от своей девочки.
Услышав резкие слова, я сглотнул и ощутил себя куском дерьма, каким он меня и выставлял.
– Но потом я продолжил читать о внутренней борьбе хрупкого разума дочери, о ее ненависти к себе и одиночестве, что она ощущала с подросткового возраста. Когда ты вошел в ее жизнь, все это, казалось, исчезло. – Он положил руку мне на плечо, и слезы заблестели в его зеленых глазах… таких же, как у Лекси. – Она любит тебя, сынок. Очень сильно. Я даже и не думал, что когда-нибудь придет этот день. Ты заставил ее чувствовать себя красивой… Ты не представляешь, какой это подарок для нас с мамой. С тобой она считала себя достойной. И за это я обязан тебе всем на свете.