Нам обоим пришлось несладко.
– Во-первых, ты не будешь управлять «Принс Ойл». Ты пройдешь отбор и станешь профессиональным игроком. Ты же знаешь, тебя возьмут уже в первом раунде. Так что просто следуй этому плану. И во-вторых: я ценю все, что ты пытаешься сделать для меня и мамы, но твоих денег я не возьму. Аксель их не примет. Просто мне, ему и Леви придется постараться. Но мы справимся.
Роум усмехнулся и покачал головой.
– Каким это образом? Холмчие? Вот решение твоих денежных проблем? Дурь? Так ты справишься?
У меня кровь в жилах заледенела.
– Не твоя забота, Пуля.
Роум положил руку мне на плечо.
– А тут ты ошибаешься. Это мое дело. Не желаю видеть, как лучший друг, почти брат, загремит за решетку за торговлю наркотиками. Ты разрушишь свою жизнь. И я предупреждаю, Карилло: если свернешь на этот путь, от меня помощи не жди. Я не стану наблюдать, как тебя снова втягивают в ту жизнь. Не сейчас, когда на горизонте замаячила НФЛ.
Отбросив его руку, я вернулся к кровати и тяжело опустился на край.
– Карилло? Какого хрена? – сердито спросил Роум.
– Я не торгую наркотой, так что успокойся.
– Но торгует Аксель? – почти уверенно проговорил он.
Я кивнул. Роум сел рядом, и какое-то время мы смотрели куда-то вдаль. И молчали.
– А теперь и Леви, – наконец неохотно признался я.
Роум мгновенно замер.
– Леви? Четырнадцатилетний Леви? Боже, Остин! Нет! Ты говорил, он у Холмчих просто на подхвате. А не торгует для них! – вскричал он, разозлившись еще больше. Роум любил моего младшего брата и хотел для него большего.
– Да, Роум. Мой маленький брат. Леви достаточно взрослый, чтобы внести свою лепту. Акс вытащит его, когда все кончится. Мы, Карилло, выкручиваемся, как умеем.
– И нарушаете закон, – пробормотал Роум.
Я недовольно взглянул на него.
– Не важно, Роум. Главное, чтоб мама не мучилась от боли. Ты же знаешь, это не навсегда. Заработать сейчас хоть пару сотен тысяч. А потом я постараюсь вытащить нас всех отсюда.
Роум повернулся ко мне.
– Остин, умоляю, позволь мне оплатить ее лечение. Ни займов, ни возвратов. Просто позволь мне сделать вам подарок… ради нее.
Я хлопнул Роума по спине, от чувства признательности в горле встал ком.
– Не парься, приятель. Но я никогда не забуду, что ты предложил. Я столько в жизни ни от кого не получал.
Возможно, это казалось упрямством, но я не возьму денег у лучшего друга. Ни цента. Маме бы это не понравилось. Она гордая женщина… а я – такой же гордый сын.
Мы с Роумом какое-то время молчали, раздумывая каждый о своем. А потом он встал и направился к двери. Между нами вновь царил мир.