— Что именно?
— Что из-за тебя столько нашей братвы полегло.
— Нашли кому дорогу перебегать, — Гудрон лучезарно улыбался. — Знаешь, я и сам иной раз в недоумении. Ладно, Трофим, Артемон, да пусть даже Остап. У нас и в земной жизни хватало всякого. Его, — Борис ткнул в меня пальцем, — я увидел на второй день, как он сюда угодил. Молодой, сопливый, за ним даже срочки нет, не говоря уже обо всем другом прочем. А как я Грека уговаривал, чтобы тот дурью не маялся: на кой черт нам обуза? И тем больше удивительно, когда он за какой-то сраный месяц из недопеска в такого волчару превратился, что иной раз самого опаска берет. Жил бы он себе на Земле, и ничего подобного с ним не случилось. Но ведь это именно ты и тебе подобные заставили его таким стать, и кто же вам виноват?! — Закончил он свою обвинительную речь неожиданно. — Взрывчатка где спрятана?
Перквизитор дослушивал Гудрона уже на полу, где оказался после его оглушительной затрещины. Борис взялся ему за воротник обеими руками, специально ли, либо по случайности ухватив за кожу на шее, чтобы приблизить его лицо к своему.
— Спрятана где, спрашиваю? — повторился он. — Знаешь, что тебя ждет? Я тебя по кусочкам резать буду. По крохотным таким, пока ты мне наизнанку не вывернешься. Или вот еще вариант. Уж очень он понравился, хотя авторство принадлежит не мне. Колени тебе прострелю, жадр в руку суну, а затем заберу, чтобы ты разницу почувствовал. Они у Теоретика отменные, боль снимут, как ее и не бывало, а затем она снова придет. Будь уверен — соловьем запоешь! Не ты первый. Пихлю наверняка ведь знаешь? Он ведь из вашей мразоты. Так вот, ночь напролет нам пел.
— Вообще-то у вас меньше часа осталось, на все про все. Ну а потом — бум!
Горячая речь Гудрона на перквизитора не подействовала нисколько. Наверняка из-за жадра, который одинаково успешно действует и находясь в желудке. Другое дело, не каждый сможет использовать его во второй раз, из-за брезгливости, когда он выйдет естественным путем.
— Ну, ты-то до этого времени точно не дотянешь! — усмехнулся Трофим.
— Стоп! — прервал я всех. — Повтори, что ты должен был передать.
— Передать должен был Крахмал, — кивком головы перквизитор указал на своего мертвого собрата. — Ну а мы так, за компанию. У него и спрашивайте.
— Брюхо тебе вспороть, чтобы ты поскромнее себя вести начал? — задумчиво сказал Гудрон. Который наверняка сообразил, где находится жадр.
— Петрович, — обратился я к Жамыхову, — передай, желательно слово в слово, само послание.
Никому Гудрон брюхо вспарывать не станет. Ну и зачем тогда все эти пикировки? Они могут и до утра затянуться.