– Теперь благодари и иди, работай, – сказал Мишо и протянул руку для поцелуя, но Женька только поклонилась. – Что, не хочешь?
– Можете меня уволить, сударь.
– Ну, это я всегда успею.
Перевод Женьки на развоз вызвал вторую гремящую волну известного шума в прачечной. Пакетта теперь не смеялась, а ревела, Бригитта хохотала, а Марсена опять, словно разбуженный вулкан, угрожающе пыхала трубкой.
– Ну, шельма! Ну, шельма!
В воскресенье Женьку посетил Лабрю. С ним был слуга, который тащил новый тюфяк, одеяло и теплый плащ.
– Это от господина де Санда, – пояснил он.
Мишо, узнав о благодеяниях, которыми балует его работницу какой-то парижский дворянин, недовольно подвигал бровями и предупредил:
– Смотри, не оступись, грамотная, а то, не ровен час, сама себя переумничаешь. На таких, как ты дворяне не женятся, а с пузом оставить могут. Погоди спешить, может, по себе еще жениха найдешь.
Женька тоже призадумалась, но о другом, – не совершает ли она ошибку, решив уехать с де Сандом? На пике этого сомнения девушка не выдержала и обратилась за советом к Лабрю.
– Вы решили правильно, вам опасно находиться в Париже, – поддержал ее врач.
– Но… я ведь еще замужем, сударь. Уехать с другим мужчиной это… это будет как-то не по-божески, что ли.
– Как будто все остальное, что вы делаете, по-божески, – мягко усмехнулся Лабрю. – Или… или вы просто все еще любите Генриха де Шале?
Женька хотела ответить, но почему-то не смогла. В носу неприятно защипало, а глаза повлажнели.
– Ну-ну, – привлек к себе девушку умный лекарь. – Я понял, понял, – сказал он, как кошку, поглаживая ее по согнувшейся спине.
– И… и у меня будет ребенок, Лабрю.
– Да-да, я уже догадался.
– Скажите об этом Даниэлю, пусть больше не приезжает.
– Сомневаюсь, что это его остановит.
Женька отстранилась от врача. Влага с ее глаз испарилась.
– Так или иначе, но я не могу уехать, пока не закончу «Записки» и… и еще я хочу заняться этой прачечной, – решительно сказала она.
– Хм, хорошо, только не передавайте ваше одеяло Люс и кому-либо еще из ваших прачек. Господин де Санд сказал, что позже всем пошлет по одеялу и тюфяку, – улыбнулся Лабрю, поцеловал девушке стертые на стирке руки и ушел.
Работа на развозе, за исключением того, что надо было толкать тележку, когда она застревала в грязи, была, конечно, легче, чем в прачечной, но только физически. Развозчица отвечала перед кастеляншами заказчиков за все огрехи, которые могли остаться при стирке; – оставшуюся грязь, повреждения и ошибки при раскладывании по корзинам. В ее положении фехтовальщице не нужны были скандалы, поэтому ей приходилось быть предельно дипломатичной в богатых особняках и строгой в прачечной. Из-за этого у нее сразу случилось пара конфликтов с Бригиттой, которой пришлось вернуть зашивать порванное кружево на сорочке, и с Пакеттой, которая потеряла навык стирки, долго будучи на развозе.