– За что?
– Вы совершили преступление, покалечив графа де Жуа.
– Но граф де Жуа… его же самого арестовали!
– Его арестовали за другое. Граф вел себя неподобающе, и его величество вынужден был защитить честь своей семьи. Косвенным образом его величество дал шанс на его защиту и вам, а вы отказываете ему в благодарности.
– Меня арестуют прямо сейчас? – встала с ларя фехтовальщица.
– Не горячитесь. Вы еще очень юны и можете принять неправильное решение. Я даю вам сутки на размышление. Послезавтра в восемь утра я буду ждать вас в Лувре.
– А если я не приду?
– Вас объявят преступницей и препроводят в тюрьму, где вы будете находиться до суда. Потом последует наказание и пожизненный позор.
– А если я уеду из Парижа?
– Тогда вас ждет судьба изгнанницы.
– А сейчас… сейчас я свободна?
– Да, сейчас вы свободны. Идите, танцуйте, и желательно с Люсьеном де Боном.
– Я сама выберу с кем мне танцевать, ваше преосвященство!
– Тогда желаю не ошибиться в партнере.
Фехтовальщица вышла из кабинета и стала спускаться вниз по лестнице. У нее спутались мысли, и слегка шумело в голове, будто она выпила крепкого напитка, она даже чуть не упала, поскользнувшись на чем-то… Девушка наклонилась, подняла… Это оказались кем-то утерянные четки. Они представляли собой цепь искусно выточенных человеческих черепов с горошину величиной. Розовея в свете свечей, маленькие черепа выглядели не слишком приятно, но фехтовальщица не бросила их, а так и вошла в зал, держа четки в руке, будто горсть лесных ягод, вкусом которых ее только что пытались прельстить.
Экспромт
В зале продолжали танцевать. Женька встала у входа и, наблюдая за плавными передвижениями пар, думала о разговоре с Ришелье. «Я отказалась правильно, – говорила она себе, – Если я соглашусь, то не смогу сделать финал мирным и по договору проиграю Монрею… Да, правильно… А если бы не договор с Монреем?..» Фехтовальщица почувствовала где-то внутри себя неприятное подергивание, будто в ней вдруг проснулся и дрыгнул лапой некто отвратительный и чужой. Она слегка содрогнулась и посмотрела на четки в своей руке.
– Где вы были, госпожа де Бежар? – спросил кто-то из-за спины. – Без вас совершенно некому развеять нашу позолоченную скуку.
Это подошел де Шале, подошел мягко и бесшумно, словно подкрался.
– Я выходила. Мне было душно.
– Душно? Это верно, душно… О, какие милые четки!
– Я нашла их в галерее.
– Это ваши будущие жертвы?
– Если будете меня поддевать, то станете первой из них.
– Второй, – усмехнулся фаворит короля. – Только не трогайте мне уши, я хочу вставить в одно из них сережку.