Здесь же проводились и чрезвычайно популярные в то время петушиные бои, на которые приезжали со всей Москвы участники из самых разных слоев общества — от театралов до чиновников и купцов.
Небезынтересно и то, что трактир стал и местом сходок революционеров. «Еще задолго до 1905 года, — пишет Гиляровский в очерке „Трактиры“, — уютные и сокровенные от надзора полиции кабинеты „Голубятни“ служили местом сходок и встреч тогдашних революционеров, а в 1905 году там бывали огромные митинги».
В утренние часы весной 1905 года до появления посетителей здесь стали проводиться нелегальные заседания печатников, создавших нечто вроде профсоюза, который провел забастовку.
Но эти «митинги» стали происходить здесь, когда И. Е. Красовский уже умер и его сменил наследник Николай. Он был оппозиционно настроен к правительству и даже писал сатирические стихи и куплеты, печатавшиеся под псевдонимом Н. Остоженский. Наследник оказался не столь удачлив в трактирном деле, как отец.
В какой-то момент под влиянием ли алкоголя, или действительно помешавшись, он стал ходить по трактиру со свечкой, почти как Бездомный, и распевал псалмы. Дело его потерпело крах. Он задолжал крупную сумму ростовщику и домовладельцу Дунаеву, и тот отобрал у него этот дом с трактиром.
Отмечая свое поражение, разоренный Красовский написал куплеты о погубившем его ростовщике: «Он купец московский, злющий, на Остоженке живущий, этот бес имеет дом, деньги сыплются кругом».
Бездомный бежал в дом беса, который погубил покровителя революционеров-печатников. Видимо, и Бездомный, и Булгаков читали очерк Гиляровского «Трактиры».
3
Напомним, что происходит с Бездомным после случайного посещения им ванной в коммунальной квартире: «Недоразумение было налицо, и повинен в нем был, конечно, Иван Николаевич. Но признаться в этом он не пожелал и, воскликнув укоризненно: „Ах, развратница!..“ — тут же зачем-то очутился на кухне. В ней никого не оказалось, и на плите в полумраке стояло безмолвно около десятка потухших примусов. Один лунный луч, просочившись сквозь пыльное, годами не вытираемое окно, скупо освещал тот угол, где в пыли и паутине висела забытая икона, из-за киота которой высовывались концы двух венчальных свечей. Под большой иконой висела пришпиленная маленькая — бумажная».
И не менее интересен дальнейший ход мыслей Ивана Бездомного, покинувшего ванную в доме 13 по Пожарскому переулку:
«Никому не известно, какая тут мысль овладела Иваном, но только, прежде чем выбежать на черный ход, он присвоил одну из этих свечей, а также и бумажную иконку.