— Спите спокойно, — сказала она, и обе девочки обернулись, чтобы пожелать и ей спокойной ночи.
Собравшись с духом, Мэг направилась на свой этаж. По лестнице она шла крадучись, все ее чувства были обострены в ожидании опасности. Не раздастся ли вдруг снова грохот, крик? Что он сейчас может делать?
Заглянув за угол, Мэг увидела процессию слуг со швабрами, совками для мусора, мусорными ведрами. Они гуськом выходили из двери и направлялись по узкой лесенке вниз. Одна служанка несла осколки разбитого верблюда, другая — искореженные внутренности бывших часов. Кларенс, хромой дворецкий, словно трофей, нес розовую ножку разбитого столика.
— Теперь пять гиней мои, друзья! Я уж думал, что не дождусь этого дня.
Мэг спряталась обратно за угол. Да они все тут не в своем уме! Что же она наделала, привезя сюда свою семью?
— Хотел бы я знать, что на сей раз вывело его из себя, — произнес удаляющийся голос.
— А то мы не знаем что, — отвечал ему женский голосок. — Глупая девка. Вот только почему?..
Раздался щелчок дверного замка, и голоса смолкли.
У Мэг дрожали колени, она медленно опустилась и села на ступеньку. Неужели ей придется жить здесь, где все будут обсуждать каждый ее шаг, считать ее глупой за то, что она не бросается опрометью к нему в постель? И с мужем, который от любого сказанного поперек слова впадает в буйство?
Ежась от холода, Мэг невесело размышляла о том, что ей так или иначе придется найти способ помирить графа с бабушкой. Честно признаться, герцогиня производила впечатление женщины деспотичной, и семейная рана может долго не заживать, но, в конце концов, герцогиня старуха, она не может причинить внуку серьезного вреда. Правда, герцогиня пыталась женить его на этой сопливой зануде, но это не может служить причиной для столь непримиримой ненависти. Ничто не может, разве только убийство.
Она пыталась понять, действительно ли граф психически неуравновешен, или иррационален, или безумен — она всячески старалась избегать этого слова. Это могло бы объяснить подобную манию.
И что за будущее ее ждет?
Так она и сидела на лестнице в льющемся из коридора тусклом свете свечей, размышляя о событиях двух последних дней. Она не шла к себе, так как — чего уж греха таить! — очень боялась, что там он ее найдет. Но ведь большую часть времени он ведет себя отнюдь не как безумец, размышляла она. До настоящего момента, если не считать его поддразниваний, ничто в нем ее не пугало.
Быть может, взвинченное состояние возникает у него только по одной причине — бывают же люди, которые смертельно боятся пауков или не переносят синего цвета. Он сам сказал, что ненавидит лишь то, что связано с его бабкой, но почему он решил, что между вдовствующей герцогиней и ею самой может быть какая-то связь? Этого Мэг понять не могла.