На заднем сидении лежит деловой дипломат. Открываю. Куча документов. Ага, он мелкий бизнесмен. Похоже, владеет сетью цветочных магазинов. О, замечательно. Уверен, что эта толстая зеленая пачка из стодолларовых купюр ему нужна меньше, чем мне. Кладу деньги в задний карман. Тысячи три, не меньше. Вот и компенсация за моральный ущерб и передний бампер материнского Пежо.
Выхожу из машины, кладу телефон, топчусь на нем, отбрасываю остатки в кусты, на обочину, вместе с ключами. Мимо проезжает несколько машин, но, как и думал, всем наплевать.
Мать стоит и смотрит на меня, хлопает ртом, не зная, что делать:
— Но… но… нужно ему помочь. Вызывать скорую. Если он умрет тебя по…
Голова просто разрывается. Дрянь…
— Да не умрет он, — добавляю металла в голос. — Мам. Садись. Время. Или меня и правда посадят.
Последний аргумент работает. Ну слава Шэйле.
* * *
Мы едем проулками уже несколько часов. Мама хлюпает носом, дергается на каждый звук, косится на меня-то с жалостью, то с осуждением. Примерно так смотрит добрый целитель на прокаженного. Наконец она говорит:
— Константин, тебе нужно… лечиться… Возможно, тогда тебя не арестуют. Полежишь немного в… в… психиатрии… У меня есть друг… он поможет. Он знает, как…
Пожимаю плечами.
— Пожалуй, откажусь. Мужик не запомнил номера. На камерах мы не светились. Он до утра только провозится без ключей и телефона. Все горячие следы остынут. Шанс, что нас поймают, только если вы лбами с ним столкнетесь. Ну или снова врежетесь друг в друга. А красных Пежо, как у тебя, я на дорогах насчитал уже три штуки. Просто забудь и все. Мы сэкономили кучу времени. А, ну и сегодня же почини бампер. Только где-нибудь в гараже…
Надо будет ей денег что ли дать. Я должен за еду и проживание, как минимум.
— Константин, мы же не животные…
— Поэтому позволяем другим быть животными? Диких собак мы же усыпляем.
— Что… что с тобой случилось, Константин? Я тебя не узнаю и… меня это пугает.
— День был дурацким. Хулиганы эти, — хмыкаю, — да и ты же помнишь, я решил, что в жизни надо что-то менять. Черт, как же болит…
— Ох ты ж, божечки, сынок, ты же сказал, что тебя несильно побили. Там в бардачке таблетки от головы, — шмыгает носом мать.
Тук…
Открываю бардачок.
Тук! Тук! Тук! Сердце отбивает тревожный ритм.
Медленно поворачиваю голову, смотрю на мать.
— Мам?
— М?
— Я не говорил, что у меня болит голова.
Тишина… Ничего не могу понять по ее лицу. Все та же уставшая, хныкающая мамочка.
— Константин, да какая разница? У меня голова постоянно болит. Это обычный Пенталгин. Он от всего.
Хм, наверное, нужно немного усмирить свою паранойю. Заглатываю таблетку.