Поднимаю голову, смотрю в глаза Хидану самым своим многообещающим взглядом:
— Может потому что я верю в честь и достоинство влиятельного члена клана Джунсиначи? И то, что он расплачивается по долгам по справедливой цене? Новая Сила — мелкий бандитский клан. И вам нужно мне только… немного помочь.
Хидан качает головой, грустно усмехается:
— Мне кажется, или ты ловко разишь мою душу моей же честью?
Улыбаюсь. Не отвечаю.
— Дерзкий мальчишка. Ну и… какой твой план? Но не думай, что я тебе доверяю. Я узнаю кто-ты такой. Обязательно узнаю.
* * *
После страстного допроса мне наконец-то выдают мою… хм… мою оставшуюся потрепанную одежду. Похоже, намек про носок они не поняли. Первым дело я опустошаю свои переполненные внутренние резервы в туалете и чувствую истинный приток пробудившихся сил. Привожу себя в порядок, расчесываюсь, с третьего раунда справляюсь с зубной щеткой и зубной пастой. После этих мероприятий даже голова перестает болеть. Чуть позже меня отпаивают бодрящим зельем «Симфония-3» со вкусом дождевых червей в соевом соусе.
И теперь я чувствую себя расслабленно. Победителем в маленькой войне. Моей первой войне в этом мире. Настроение меняется с гротескно-брутального на вполне себе юношеское и задорное.
Мы с Акане идем по коридору, к Сэму. Вид у нее очень расстроенный, и я бы не отказался ее утешить после такого стресса. Да и сам бы нагрузку снял. Показал бы ей, насколько мужские руки лучше… в некоторых делах. И местах.
Но вот рисковать своим шатким положением в Джунах я не хочу. Хидан тогда точно попытается распнуть меня или отрубить голову. Может быть потом, когда разберусь с Новой Силой, пробужу сумму, выйду в свет. Тогда и можно будет в более удобных условиях жестко прижать эту куколку к стене, развернуть, расставить ножки в стороны, задрать подол этого дорогущего кимоно…
От Акане не скрывается мой голодный взгляд. А я не сильно церемонюсь и разглядываю идеальные белые ножки, мелькающие из разреза специфического кимоно. Мы встречаемся глазами.
Хм, красивая девушка. Личико идеально точеное. А черная обводка подчеркивают всю глубину этих глаз. Обожаю такие девственные личики, не знающих мужских ласк. Я многое мог бы сделать с этими блестящими от красной помады губами.
— Ты на меня смотришь, Киба-кун, — слегка покрывается румянцем Акане и сглатывает.
— Если это запрещено, то прошу прощения, — слегка киваю. — Я не очень разбираюсь в ваших законах и не знаю, можно ли созерцать такую красоту скромному мне.
Акане быстро моргает, слегка закусывает нижнюю губу, но тут же берет себя в руки: