Кажется, настало время воспользоваться Недобрым Словом, подумал Джош. Посмотрел на Треско. И сказал:
– Вот только тебя там уже не будет.
– Ха-ха! – рассмеялся Треско. – Какая вероятность этого? Нулевая.
– Им пришлось написать тете Блоссом о «прискорбном инциденте», правда? – продолжал Джош. – Который «произошел в понедельник, второго апреля, во время регулярного осмотра комнат учащихся. Тогда нами была обнаружена неудачно спрятанная в шкафчике у кровати Треско бутылка ликера „Саузен Комфорт“ и – что вызывает куда большие опасения – небольшое количество запрещенного вещества». Вот что они написали. Они вынуждены с величайшим сожалением просить твоих мать и отца незамедлительно забрать Треско – тебя то бишь – из школы. Из соображений благополучия прочих учеников они не смогут принять тебя обратно на летний семестр. Внесенная или подлежащая внесению оплата за обучение не возвращается. Так что не думаю, Треско, что тебя возьмут обратно, да и меня вряд ли туда запишут. Ты, – Джош говорил уверенным тоном и в первый раз употребил выражение, которое слышал от Тамары и Треско, – кусок дерьма.
– Сам ты кусок дерьма! Ты… ты что несешь?
– Я же видел письмо! Оно лежало на письменном столе тети Блоссом.
– Вот тихушник! – выругался Треско. – Крадешься, вынюхиваешь. Я…
– Но я прочел его! – спокойно сказал Джош. – Ты не вернешься в эту школу. Я все еще здесь потому, что папа позвонил в мою и сказал, что из-за болезни бабушки я не приду учиться. Попробуй кто сказать такое в твоей школе – им бы сказали: будь мужиком, или «что бы ни случилось, ровно в два ты должен быть в спортзале как штык». Так и было бы. – Треско даже не пытался это отрицать. – Тебя исключили. Держу пари, дядя Стивен в этот самый момент ищет, в какую бы школу тебя сбагрить в сентябре. В Борстал [38], например.
Внизу, на подъездной дорожке к дому бабушки и деда, зашуршал гравий – подъехал серый автомобиль. Он не узнал его. Оттуда вышла дядюшка Лавиния, а потом, с другой стороны, – тетушка Хью в сверкающей белизной рубашке, с ключами от машины в руках. Тетушка Хью что-то сказал дяде Лавинии. Подняв головы, они посмотрели на Джоша, который рассматривал их из окна, и помахали ему рукой. Он с трудом сдержался, чтобы не убежать обратно в комнату.
– Ну и идиотик же ты, – сказал Треско. – Это жизнь. В том году Уилкинсона застукали за наркотой на занятиях – и он не просто курил ее, он продавал! – и выперли, но его предки предложили построить новый бассейн, и его взяли обратно. Всего лишь сумма, равная оплате года-двух учебы, и, по словам Уилкинсона, налогом не облагается. Вот ровно сейчас твой дядя Стивен договаривается насчет нового павильона для крикета. К тому времени, когда я буду оканчивать это заведение, я стану продавать косяки заму директора.