[66], отметил Шариф позже. Значит, они будут подавать на стол свиные колбаски, и дедушка Аиши будет вертеться в гробу. «Я одну попробую, – бесстрашно заявил Шариф. – Кажется, мне уже доводилось нечаянно съесть что-то свиное в столовой». Они составили расписание игр, поставили стол для подарков и открыток. Аиша глядела в окно и твердила: «Уже три часа, уже три часа, а я просила их прийти пораньше, я все поняла – вообще никто не придет», когда к дому подъехала бордовая «Астра» и из нее выскочили малышка Кэролайн и Джули, которая жила в трех домах от лучшей подруги Аиши, правда, девочки ее особо не любили. Мать Кэролайн тоже вышла из машины, поздороваться с мамой и папой Аиши – как чудесно, наконец-то можно нормально познакомиться! Когда подъехала, осторожно протиснувшись мимо матери Кэролайн, вторая машина, Кэролайн и Джули как раз убежали в дом, где принялись восхищаться платьем Аиши и хвастаться собственными нарядами. Платье на Аише было очень милое, цвета морской волны, с рисунком из бабочек, а туфли – белые. На второй машине, похоже, приехала Сьюзен. Аиша уже начала выпендриваться перед девочками – было слышно, что в доме включили новый проигрыватель и поставили пластинку с Элтоном Джоном и Кики Ди. «Какой чудесный дом! – сказала мать Сьюзен, направляясь к ним по дорожке (Сьюзен чуть ли не бежала впереди). – …И… Боже ты мой, когда вам рожать?» Все повторяли, что лето в этом году выдалось совершенно потрясающее и что девочки, пришедшие на день рождения к Аише, запомнят его навсегда. Учебный год завершался светским триумфом. Шариф и Назия стояли перед домом, улыбаясь прибывающим родителям и их дочерям, такие дружелюбные, а Назия – вдобавок совершенно измученная болью в распухших ногах. Праздник вышел безупречный – в этом досконально изучившая вопрос Назия не сомневалась. А еще их с Шарифом переполняло радостное волнение из-за подарков, которые ждали их обожаемую дочь. Аише наверняка все понравится: и набор юного химика, и фисгармония, на которой она сможет играть свои любимые старинные мелодии.
1
Большинство университетских зданий располагалось внутри западных пригородов. Центральные постройки образовали площадь из тех, что называют «плаза» или «пьяцца», по обеим сторонам проезжей части; старейшим было величественное здание красного кирпича, к которому в пятидесятые пристроили библиотеку и студенческий клуб, а также Башню искусств со знаменитым лифтом-подъемником в модернистском стиле. Чаще всего, однако же, для факультетов покупали викторианские особняки: после Второй мировой их владельцы вряд ли представляли себе жизнь на прежнем уровне, и их дома стали отличным приобретением; их перестроили под кабинеты, классные комнаты, лаборатории. Здание факультета музыки получило огромный дом на фешенебельной улице в Брумхилле. В прежней бильярдной разместились напичканная электроникой студия звукозаписи и репетиционный зал. Факультет физики занял потемневший от времени особняк, внутреннее убранство которого разделили на секторы, а снаружи кое-что пристроили: вместо зимнего сада возвели современные и куда более нужные факультету демонстрационно-экспериментальные помещения. Говаривали, что раньше здешний сад располагался почти на двух гектарах земли. Университет, к огромному сожалению Стива Смитерса, коллеги Шарифа, счел, что инженеры вовсе не нуждаются в прогулках среди деревьев между занятиями. Вместо сада они получили небольшую парковку, лекционный зал и мастерские, а оставшуюся землю отдали под нужды университетских спортсменов. Частенько лекции проходили под аккомпанемент свиста, криков боли и ругательств, сопровождающих ожесточенные футбольные баталии.