– Я думал…
– Ушел из армии сто лет назад. – Уже привык к расспросам, наверное. На семинарах каждое замечание он начинал со слов «А вот в армии» и даже на лекциях, подняв руку, возражал точно так же. – Оле Адетокумбо, ну, начальник мой, – он же мне этот отпуск и придумал. Убрать старикана с глаз долой, решил я, а потом предложить увольнение. Как оказалось, я не так уж ошибся. Не буду вам надоедать. Просто развлекусь немного, а потом вернусь и предъявлю иск. Увы, мне выступать не с чем. Не подготовился. Но, думаю, смогу сказать что-нибудь дельное с места. Про что у тебя?
Энрико рассказал.
– А, ясно. – Голос однокурсника звучал не особенно заинтересованно. – Ты не изменился, значит. Я тут заметил еще кое-кого из наших. Себе на уме девочка, иначе не скажешь.
Впоследствии Энрико задал себе вопрос и понял: совесть его чиста. Знай он с самого начала, что там будет Аиша Шарифулла, – не приехал бы. И как он проглядел ее имя в списке выступающих? На ней были ярко-красное пальто, короткое серое платье и грубые ботинки, какие любят носить студенты, – черные, на толстой подошве, точно игрушечные строительные бутсы. Она без удивления окинула взглядом обоих.
– Я видела вас в списке. Странно. Билл Аль-Мактум велел мне прийти сюда и тезисно рассказать о своей работе. А вы тут с чем?
– Я без доклада, – ответил офицер, а Энрико принялся рассказывать о своей.
– Звучит здорово, – сказала Аиша. – Я сегодня утром выступаю. И не приходила бы: вы же и так все про мою работу знаете.
Энрико проводил ее глазами. Ее работу он знал: задаст уничтожающий вопрос, и пусть все эти мыслители сидят и слушают. Ничего особенного: одни ссылки на конкретные судебные иски, сплошь Камбоджа против Бангладеш против Афганистана против ЮАР: все в свете новоиспеченной концепции «Военные преступления» и еще одной, «Примирение». Она говорила о людях, расстрелявших других людей: звала всех по имени, не обращая внимания на историческую необходимость, а ведь она поважнее, чем пара случайных жертв. В ее диссертации не было ни малейшего осознания классов, как и того, что национальные государства могут различаться по соперничающим и антагонистическим классам. Ну и вечные примеры из Бангладеш, откуда она родом, – слишком уж велика ее личная вовлеченность. Немудрено, что англичане со своей любовью к знакомым людям и историям оценили такой подход.
– Аиша – славная девушка, – сказал офицер. – Вы же вроде в свое время встречались?
– Ну, не то чтобы, – ответил Энрико. И принялся закатывать рукава старого свитера.
3
Как ни странно, на конференции была и девушка, с которой Аиша училась в старших классах. Она исследовала миграционное законодательство в Манчестерском университете. В отличие от Аиши, Джули работала, и фирма дала ей двухдневный отпуск для участия в конференции. Сюда она приехала на поезде, но, поскольку возвращаться ей предстояло в Шеффилд, с благодарностью приняла предложение Аиши подвезти ее в новой красной «фиесте». Почти всю дорогу – совершенно точно до заправки на Лестер-Форест-Ист, где они съели по отвратительному сэндвичу, – они смеялись над бедолагой Энрико. Прежде Джули ни разу с ним не встречалась, и, честно говоря, ей не верилось, что Аише мог понравиться кто-то в этом роде. Та сказала, что разочаровалась в нем после уик-энда в их доме.