–Так ее отстранили от занятий? – Матильда смотрела, как Оливер кивнул и подул в свою чашку.
Он написал ей после того, как новость о разбитом окне распространилась по школьным коридорам, и заставил ее согласиться встретиться в школьном кафе, чтобы выпить кофе, прежде чем они отправятся на прогулку. Вся школа гудела от того, что произошло, в социальных сетях появлялись фотографии Эрин, промокшей и раскрасневшейся, когда ее уводили под дождем. У каждого были свои теории (Эрин не была выбрана в школьную хоккейную команду и пыталась доказать свою состоятельность; учительница биологии поставила Эрин плохую оценку, и она разозлилась, потому что хотела изучать зоологию в колледже; люди с рыжими волосами от природы странные и тому подобное). Но Матильда улавливала только обрывки разговоров, так как с ней никто не разговаривал, и Оливер был ее единственным прямым источником школьных сплетен.
Оливер сделал глоток кофе и взглянул на нее, когда они пробирались между деревьями, их ноги хлюпали в гниющих листьях и дождевой воде.
– Очевидно, да. На неделю, по словам одного из парней в команде. Его сестра дружит с ней.
Промежутки между деревьями стали меньше, и Матильда осторожно обогнала Оливера, опираясь свободной рукой о стволы, в другой руке у нее плескался кофе.
– Она объяснила, почему это сделала? Эрин, я имею в виду? – спросила Матильда.
– Она ответила что-то неопределенное.
– Она не знает, почему пыталась обезглавить меня?
Последовала пауза, и Оливер вздохнул:
– Матильда…
Матильда резко обернулась:
– Только не говори мне, что она не пыталась, потому что я сидела прямо там, Оливер. Она смотрела на меня, как какой-то ненормальный олимпийский призер, собирающийся сделать пенальти, и она не сводила с меня глаз, даже когда замахнулась хоккейной битой над головой и ударила ею прямо в меня. Она не сводила с меня глаз, даже когда они прижали ее к земле. Как ты можешь так не думать? А пощечина?
– Клюшка.
– Что?
– Это хоккейная клюшка, а не бита.
– Мне плевать, как она называется, – сказала Матильда, и они оба подняли глаза на звук хлопающих крыльев.
– Как может быть какое-либо другое объяснение, кроме того, что она пыталась причинить мне боль? Опять?
Оливер посмотрел на Матильду, его брови изогнулись, а губы превратились в строгую линию.