Я сглотнул.
— Я стану целью номер один.
Волк пристально посмотрел на меня, а затем резко кивнул. Уилл в точности понимал, о чем я его прошу: принять на себя пули, что предназначены мне, в том или ином виде.
— Боб, — продолжал я, — Если в эфире сообщат о чем-то полезном, я хочу быть в курсе.
— Принято, босс, — ответил Боб. — Эм... Прямо сейчас есть повторяющееся сообщение из командного центра замка, велящее всем выжившим силам встретиться в Ригли.
Секунду он молчал, а затем сказал:
— Я не думаю, что там кто-то остался.
Где-то за дальней дымовой завесой впереди нас нечетко протрубил рог Йотуна, протяжным и скорбным завыванием. Звук, каким-то образом заключавший в себе уныние, ярость, отчаяние и конец всего сущего.
А где-то вдалеке позади нас, ему ответил другой рог.
Я ощутил, как беспокойство рябью пробежало среди моих друзей и толпы позади меня. Даже чудовища Зимы не могли слышать эти звуки, не испытывая чувства тягучего, неизбежного ужаса.
Конечно, я этого не чувствовал. Я же могучий чародей Белого Совета, монарх умственного мастерства и фараон мимолетного страха.
Да я даже не поморщился.
Итак. Враг тоже играл в игры разума.
— Боже мой, — пробормотал Саня. — Нас точно хватит?
— Хватит, чтобы больше не допустить потерь, — сказал я. — Наверняка.
И мы продолжили двигаться вперед, пока город еще раз озарился кровавым светом под взглядом Ока.
Не знаю, приходилось ли вам видеть Фасолину. Может быть по телевизору или в кино. Это такая большая серебристая скульптура, которая напоминает — даже не знаю — пузырь воздуха под водой или вроде того. Она имеет арку посередине, под которой вы можете пройти, и первоначально она была названа Клауд-Гейт (Вратами облаков), потому что с большой высоты вы можете посмотреть вниз и увидеть, как в ней отражаются небо и облака.
Но если вам была недоступна такая величественная точка обзора, и вы посмотрите на сооружение с места обычных людей, оно будет похоже на здоровенную старую фасоль, лежащую на боку. Поэтому горожане окрестили скульптуру Фасолиной, к вящему отвращению скульптора. Она отбрасывает искаженное отражение городского ландшафта с одной стороны, и бетона и деревьев парка с другой.
Этой ночью одна из сторон Фасолины мутно отражала объятый огнем город.
А другая сторона показывала спины, наверное, двух сотен солдат Мэб, которые стояли лицом прямо к озеру на Востоке, в своих бронированных рядах, и ждали.
Прежде чем въехать в туманный парк, мы услышали пару резких, пронзительных, щебечущих посвистываний. Сидхе по желанию могли общаться на манер птичьих свистов и трелей. У них также был сложный музыкальный язык, и по какой-то причине Зимние сидхе очень любили человеческую музыку. Без понятия почему, но эта любовь была совершенно искренней. Я видел мало сборищ Зимних, которые обходились без музыки смертных и смертных же музыкантов, хотя у меня сложилось впечатление, что ни один из них не горел желанием быть избранным для выступления перед сидхе. С ними могли случиться нехорошие вещи.