Баттерс прошел еще сорок ярдов. Я знаю, что это звучит не слишком впечатляюще. Просто вас там не было. Слякоть и вода на земле делали каждый шаг подобием очередной ловушки. Освещение было хуже, чем на танцполе: чередующиеся пятна грязи, тени и яркий белый свет от вращающихся мечей. А битва — это самое сложное кардио. Десять ярдов на этом поле заменяли собой тяжелую тренировку.
Он же прошел сорок ярдов, не сбавляя скорости. И в такую ночь для Рыцаря Веры в этом не было ничего особенного.
Дробовики моих добровольцев, шедших следом за нами, теперь грохотали более экономно. Боеприпасов осталось мало, а мы потеряли так много людей, что о поиске патронов среди их останков не могло быть и речи — люди, которые все еще оставались живы, были в основном теми, кто уже находился в подобных местах раньше или учились у тех, кто там был. Когда они стреляли, то делали это слаженно и хладнокровно. Затем они стреляли еще раз и двигались дальше. Это не было похоже на то, что можно увидеть в боевиках. Скорее на то, как хорошо сколоченная рабочая команда двигается под одну и ту же песню. Ровная, ритмичная работа, когда они продвигались под прикрытием своих товарищей, сделав два или три выстрела по любым доступным целям, а затем прикрывали наступление идущих позади них товарищей, перезаряжая оружие.
Самым трудным во время этого наступления было не сдаваться. Воздух больше не переполнял меня магией, а это означало, что я не смогу долго демонстрировать эпичность, прежде чем рухну без сил. Если бы я попробовал использовать еще одно заклинание листовой воздуходувки, оно бы оставило меня без сознания в то время, как нам требовалось продвигаться вперед. У меня была лишь доступная мне магия, и ничего больше — и я должен был сберечь каждую каплю, что у меня была, для Этниу.
А это означало гибель людей, которых я, возможно, мог бы спасти.
Не то, чтобы я ничего не делал. Мой посох все еще был заряженным, налитым силой и потяжелевшим, и я раскидал нескольких плохих парней, которые могли бы ранить или убить моих людей. Но некоторых я пропустил. Не знаю. Может я и мог бы сделать больше. Или поступать умнее. Но если вас там не было, вы понятия не имеете, насколько все было паршиво. Как все были испуганы. Каково это — видеть темную мощь, настоящего, неподдельного ужаса, в самом чудовищном виде. Черт, даже когда такие штуки на твоей стороне, они не становятся приятнее. Нелегко видеть, как гнев и смерть обрушиваются на другое существо, какими бы праведными они ни были.
Рыцари Меча, некоторые из сидхе, которых мы вытащили, и мои добровольцы проложили мне путь через армию.