Черный Посох шагнул в опустевшее пространство, Эбинезер МакКой во всей полноте своей силы, левая сторона его тела была погружена в тень так глубоко, что оставалось только верить, что та половина тела все еще у него была.
Рядом с ним шли Рамирез и Кристос. Кристос что-то делал с землей, которая затвердевала в плотную глину примерно в футе от пальцев Эбинезера, и старик шагал вперед, покрытый пылью, с кровоточащей раной на почти лысой макушке, с задиристо сжатыми челюстями.
Фоморский офицер, вероятно, один из их низших дворян, был прижат к старику неумолимой силой Архива и ему пришлось выбирать между тигром и газонокосилкой. Он выбрал тигра, и с воем набросился на Эбинезера вместе со своей свитой.
Я никогда прежде не видел Рамиреза во всей полноте его мощи.
Быть может, дюжина лягушачьих фоморских воинов кинулась на них. Он провел здоровой рукой вдоль тела, как фермер, вынимающий зерно из мешка, и выпустил его со звенящим Словом и вспышкой темных, опасных глаз. Волна прозрачной бледно-голубой энергии хлынула на их и...
И они просто рассыпались мокрой, кашеобразной пылью. Возможно они распались на составные молекулы, будто энергетические связи, которые держали их вместе, каким-то образом были нарушены. Разорваны. Дезинтегрированы. Где-то в учебных закоулках своей головы я заметил, что подобное волшебство было похоже на то, как если бы проклятый пирог разобрали обратно на его первоначальные составляющие. А вы с чего вообще начали?
Еще более впечатляющим, с академической точки зрения, было то, что разрыв энергии этих связей, должно быть, и обеспечил большую часть подпитки для заклинания, потому что Рамирез даже не думал прерывать хромающую походку. Он мог повторять это снова и снова.
Рамирез был хорош. Он со значительным отрывом превосходил меня на техническом уровне.
Он обратил их в воду и пыль. Это даже и близко не было честным.
Но на войне никто не играет честно. Такова была война.
Группа паникующих, бегущих осьмиконгов промчались мимо, когда Лара и ее люди выскочили из хаоса, их струящиеся, похожие на саваны белые одежды были заляпаны различными оттенками крови. Никто из них не выглядел раненым, и я видел, как один из них получил панический удар от опустевшей пищали осьмиконга. Материал савана извивался и дергался, плотно собираясь под тем местом, куда пришелся удар, и тело под ним, казалось, ненадолго утратило подвижность и застыло, когда пищаль опустилась — и отскочила, саван активно оттолкнул оружие, пока вампир Белой Коллегии, носящий его, нанес пару смертельных ударов и пронесся мимо короткими вращающимися танцевальными па. Когда люди Лары приземлились на открытом пространстве, они сделали это все вместе, скоординированно, напоминая что-то среднее между гонконгским кинематографом и «Ангелами Чарли».