Я вздохнул.
— У тебя есть что-то типа скребка?
Он спустился ко мне по ступеням, опираясь на трость, посмотрел на нож у меня на поясе, потом на меня и поднял бровь.
— Ритуально очищенный, — сказал я. — Не хочу его использовать, пока не придет время.
Рамирес мгновение смотрел на меня, потом хмыкнул, достал из кармана складной нож и щелчком открыл его. Он был красивым мужчиной, смуглым, с темными глазами, испанец из Калифорнии. Он перевернул нож, поймал его за лезвие и протянул мне рукоятку.
— Ты слышал, что случилось?
— Да, — сказал я и взял нож. — Пришлось идти за инструментами.
Я попытался соскрести черные ошметки с руки. Я почти уверен, что на самом деле они не горели, и это было только мое воображение, но когда они остыли, то приобрели консистенцию и клейкие свойства меда и пахли как потроха. Мои успехи были сомнительны.
— Просто оставь нож себе, — сказал Рамирес, с выражением легкой тошноты на лице.
— Спасибо, — сказал я и заставил себя говорить спокойно и естественно. — Где старик?
— На крыше, вместе с остальными, — сказал он. — Все стремятся оказать нам посильную помощь. У меня не так уж много навыков в этой области. Я чувствую себя пятым колесом.
— Да, точно. Мы получим свой шанс, когда начнется сражение.
Рамирес скривился, глядя на свою трость.
— Точно.
— Эй, по крайней мере ты не в инвалидном кресле.
— Верно, — сказал он более бодро. Затем выражение его лица посерьезнело. — Гарри, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
— Лучший способ привести завязать разговор и добиться успеха, — сухо заметил я. Я старался не обращать внимания на то, как дернулся мой желудок.
— Да, наверное, — сказал он. Он остановился на ступеньке надо мной, чтобы посмотреть мне в лицо, если не в глаза. Он уставился на меня на мгновение, прежде чем спросить: — Где ты был сегодня?
Мой живот сжался еще сильнее. Внутри меня все оборвалось, а выражение моего лица стало максимально бесстрастным.
На лицо Карлоса промелькнуло сожаление.
— Ты можешь поговорить со мной.
— О чем?
— Гарри, — медленно произнес он. — Мы с тобой ведь друзья, верно?
— Мы слышали звук наступления полуночи не один раз, — сказал я.
Он кивнул.
— И видели парочку дерьмовых мест.
— Так и есть.
— Хорошо. Может быть, тебе стоит... в каком-то смысле... подумать о том, чтобы считать меня другом.
Я держался совершенно неподвижно.
— Что?
Карлос понизил голос, но, тем не менее, он оставался напряженным.
— Я не возражаю, что ты считаешь меня младшим братом, Дрезден, но не думай, что я чертов идиот. Не думай, что я не вижу, что происходит.
Я смотрел сквозь него и ничего не говорил.