— Понятно, — отозвался я.
Он говорил немного замедленным тоном человека, который всё ещё явно находится в процессе обдумывания проблемы.
— Противостояние некромантам — это дело Совета. Ты уже сражался с некромантами ранее. И ты уже сражался на этом кладбище. Ты здесь лучше всех подходишь для этой работы. — Он поморщился, сплюнув. — Проклятие. Работа твоя.
— Хорошо, — сказал я.
— Возьми Стражей и Сасквоча.
Послышалось громкое хлопанье крыльев, заставив меня слабо вскрикнуть и вздрогнуть. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что совершенно огромный, взъерошенный старый ворон спикировал вниз, чтобы уверенно приземлится мне на плечо.
— Э-э... — сказал я.
— Кар, — сказал ворон.
Эбинизер нахмурился.
— Ты просто дьявольски бесполезен в военных условиях, — обвинил он ворона. — Никакой дисциплины вообще.
— Деревенщина! — прокричал ворон. — Кар!
Эбинизер сердито отмахнулся от ворона.
— Ладно. Индейца тоже бери. Заткните тот барабан. — Он опустил руку мне на предплечье, встречая мой взгляд. — Хосс. Не сдерживай силу ударов сегодня.
— Это всегда было моей самой огромной проблемой, — развёл я руками. — Вся эта сдержанность.
Я высвободился из его руки и бросился назад, туда, где хлопотал Рамирес, пока остальные Стражи прикрывали его с флангов, бросая обеспокоенные взгляды, когда тот не видел.
— О'кей, детишки, — сказал я. — У нас проблемы.
И объяснил ситуацию.
— Да! — воскликнул Билл, — Некроманты!
Я уставился на него.
— Ты серьезно?
— Обожаю стрелять по зомби, — протянул он. — Вот и все. Разделываться с ними и все такое.
— Вообще-то весь смысл в том, чтобы остановить их до того, как на нас навалится орда зомби, — напомнил я.
— Эх, — разочарованно вздохнул он, — это и вполовину не так весело.
— Твою ж налево, Билл!
— Да, да, — пробубнил тот, — будет сделано.
— Река, — позвал я.
Сасквоч наклонил голову.
— Терпеть не могу некромантов. Заставляют землю кричать.
— Нам нужно спешить, — я кивнул Рамиресу и поморщился. — Прости за это, мужик.
Карлос переводил взгляд с меня на Бигфута. Ему было так тяжело продолжать в том же духе, что он только и смог выдавить из себя: «Проклятье. Давайте.»
— Поможешь ему? — попросил я Реку.
Сасквоч резво подхватил Рамиреса на руки. Он мог спокойно нести человека подмышкой, придерживая ладонью, будто фермерша с корзинкой яиц в руках.
Ворон на моем плече пронзительно закричал и взмыл в ночной воздух.
— Отлично, Тук, — пробормотал я, — показывай.
Грейсленд являлся, во многих отношениях, памятью Чикаго. Здешние могилы отмечали последние пристанища промышленных гигантов, праведников, гангстеров, политиков, почти святых, а также безумцев и убийц. Рассказы о трагедиях, о безграничном высокомерии, горькой жадности и непоколебимой любви были запечатлены на памятниках, возвышающихся над тысячами могил. Статуи, мавзолеи, и даже маленькая копия древнегреческого храма стояли в величественном молчании на пышной зеленой траве.