Велосипед его подруги.
Значит, она все-таки была настоящей. Настоящей умершей девушкой. Похоже, Льюис прочесал все магазины велосипедов в городе. И выкупил его за гораздо большую сумму, чем та, за которую она его продала. И конечно же, он не мог не спросить у владельца магазина, как выглядел человек, продавший велосипед.
Льюис знал, что она сделала.
От стыда пол превратился в болото. И она потрясла головой, не желая, чтобы ее затянуло. Взгляд скользнул мимо велосипеда, и она сделала вид, что ничего не заметила. Раз он не сказал про велосипед, то и она тоже не будет.
На кухне она сидела в ярком свете лампы, а он наполнял чайник, собирал кружки, заваривал чай. Она терла лоб, пытаясь избавиться от пронзительно резкого жужжания в голове.
– Они приходили за мной?
Он преувеличенно зевнул, пытаясь выиграть время, чтобы успеть придумать правдоподобную историю.
– Да, вчера. Молодой парень в костюме и женщина в возрасте. – Чайник со щелчком выключился, и Льюис, налив немного воды в заварочный чайник, ополоснул его, согревая. – Сказал, что не знаю, куда ты ушла.
– И их устроил такой ответ?
– По-моему, они не особо обрадовались, но что поделаешь?..
Поставив заварочный чайник на стол, он сел напротив нее. Протянул руку через стол и переплел свои пальцы с ее. Его глаза покраснели, белки стали розовыми. Похоже, что за все время ее отсутствия он почти не спал.
– Я рад, что ты вернулась. И с тобой все в порядке.
Его слова прозвучали искренне. Еще бы не рад! Какую бы сделку он ни заключил с IMAGEN, теперь она снова в силе, пока Кэсси здесь и верила всему, что он говорил.
Его темные волосы сбились набок, напоминая, как он недавно лежал на подушке. Ей хотелось протянуть руку, позлить его, поправляя ему волосы, хотелось выплеснуть ему в лицо чай, накричать на него, поинтересоваться, как он мог поступить так с ней и продолжает поступать сейчас, – сидеть, держа ее руку в своей, и лгать, лгать, лгать. Молча, она маленькими глотками отхлебывала из кружки чай. Ждала, что он выйдет из комнаты, отправит сообщение или шепотом скажет по телефону: «Она вернулась, приезжайте и забирайте ее, пока снова не сбежала…» Но он никуда не отходил от нее. Просто сидел напротив, и от его кожи волнами исходило тепло. Почему он не докладывал о ней? Может, этот последний момент предательства оказался тяжелее, чем он ожидал. Вот что ей сейчас нужно меньше всего, так это чтобы его совесть била ключом. Что там происходило за этим гладким лицом? Какие чувства бурлили у него под кожей, такие же, как у нее?
– Слушай, хочу кое-что сказать тебе. Вернее, спросить.