И все равно она верила ему. Когда она позволяла себе эту веру, становилось тепло и хорошо внутри, Захар вдруг превращался в самого красивого мужчину на свете, честного и надежного. Хотелось простить его, принять и снова верить, что у нее есть настоящая семья.
Но недавнее потрясение не прошло даром. Захар все еще засыпал ее комплиментами, а она все равно видела перед собой лупоглазую жабу, еще и с утра успевшую бухнуть. Иллюзия развеялась окончательно.
– Захар, я тебя прошу, уйди мирно. Ради наших детей.
Захар удивленно моргнул, очередная хвалебная песнь захлебнулась на полуслове. При всем своем самолюбовании, дураком он не был и уже сообразил, что что-то пошло не так. Но идти ему было попросту некуда, так что, когда Нина попыталась закрыть дверь, он не позволил ей.
– Если я сейчас позову Никиту, он точно услышит, – холодно предупредил Захар. – Тебе нужна его истерика? С вызовом скорой? А если пацан чего подцепит от врачей?
– Ты соображаешь, что несешь?
– Извини, но ты сама меня на это вынудила. А теперь, будь добра, пусти меня домой.
– Как мы с тобой будем жить под одной крышей в таких обстоятельствах?
– Ничего, придумаем что-нибудь! На крайняк – квартиру разменяем, но это после карантина.
– Ты меня до конца карантина с ума сведешь. И вообще, это моя квартира, почему я должна ее разменивать? – возмутилась Нина.
– Слушай, мне надоело здесь торчать. Считаю до трех, котя, и, если ты меня не пустишь, придется действовать по-другому.
– Три…
– Захар!
– Два…
Слушать ее он определенно не собирался, и Нина с горечью признала, что ей придется его пустить. И разменять квартиру, если он не отступит, однажды придется. Потому что этот человек пророс в ее жизнь, как раковая опухоль, а она запустила болезнь, и теперь лечение будет долгим и трудным.
Сегодня ей придется перетерпеть, а дальше – придумать план лечения. Она собиралась открыть ему дверь, но так и не успела: Захар прекратил отсчет и без ее капитуляции. Он, всего секунду назад чуть ли не засунувший голову в приоткрытую дверь, вдруг исчез. Не отошел, а именно исчез, в одно мгновение, будто его отшвырнули от двери, как игрушку. В фильмах ужасов так людей обычно пожирает монстр…
Словно желая подтвердить версию с монстром, с лестничной клетки послышалось низкое глухое рычание, от которого даже у Нины мурашки пошли по коже. За рычанием последовал звук борьбы и высокий, почти истеричный вопль Захара:
– Не трогай меня! Убери! Убери-и-и его!
В какой-то безумный миг Нине захотелось захлопнуть дверь, запереть на все замки, заткнуть уши и сделать вид, что все это с ней не связано и ее не касается. Но это допустимо, когда тебе лет шесть-семь. Когда тебе без пяти минут сорок, приходится брать себя в руки и действовать. Мама твои беды больше не решит, мамы давно уже нет, и теперь мама – это ты.