Казалось: тут была резня, тут убили толпу, потому что не могло столько крови вытечь из одного человека! По крайней мере, обыватели подумали бы именно так, увидев даже часть этой комнаты, то, что просматривается из коридора, поэтому охранники были правы, когда установили полноценное оцепление. Не нужно сюда пускать посторонних, особенно любителей снимать все подряд на мобильный телефон. Это и порча места преступления, и полнейшее неуважение к покойнику – серовато-бледному, нелепо застывшему с искаженным лицом в том самом багровом озере.
Любая смерть заслуживает уважения. Даже если погибший этот не вызывал никакой симпатии при жизни. Какая уже разница, если счет закрыт раз и навсегда?
Об этом думала Александра, глядя в застывшие, уже успевшие помутнеть глаза Льва Куплака, которому этой ночью кто-то всадил в горло разбитую бутылку.
В семье Эйлер давно уже существовало поверье, что близнецы притягивают неудачу. Как два черных кота, бегающие туда-сюда через дорогу, два пустых ведра на коромысле одинокой бабы или соль, просыпанная не ко времени. Они не хотят вляпываться во что-то, оно как-то само получается, находит их даже там, где всех остальных ждут ромашковые поля и розовые пони.
Кирилл, к своему стыду, и сам когда-то в это верил. Он не обвинял их так активно, как его отец, и все же в глубине души допускал, что в чем-то они виноваты сами. Ян – в том, что оттолкнул всех и вся. Александра – в том, что попалась, оказалась не в том месте, не успела убежать и этим сломала и свою жизнь, и жизни тех, кто ее любил.
Но потом мир вокруг Кирилла треснул и рухнул. Оказалось, что иногда беда случается с тобой просто так – не потому, что ты плохой человек и что-то сделал не так, а просто не повезло. В этом была определенная ирония… жестокая ирония. Он теперь был на месте Александры, и стало ясно, что не всегда можно защититься и убежать, даже если раньше ты считал себя неуязвимым.
И вот тогда близнецы, неудачливые эти, бедовые, стали единственными, кто по-настоящему протянул ему руку помощи. Нет, подбодрить его старались и другие, однако в их глазах Кирилл без труда различал то самое укоризненное осуждение, которое испытывал когда-то сам. Мол, ты, парень, конечно, не кисни, но ты и сам хорош… Чего ты связался с той компанией? Кто тебя к наркотикам толкал? Ты ж как сыр в масле!..
Он и сам все это знал, не оправдывал себя, и боль нарастала. Ему казалось, что где-то в нем, на уровне груди, в клетке из ребер, поселилась маленькая злобная тварь и теперь пожирает его заживо. В какой-то момент стало так плохо, что он рассматривал собственную смерть как вполне годный вариант.