– «Как я понимаю!» – передразнил Трепов. – А я тебя только что похвалил за ловкость… Ни черта ты не понимаешь, полковник! Максимум, что мы можем предъявить этому Новицкому – так это небольшое нарушение воинского устава. А полковник Лавров сухим из воды выходит! Не можем мы на него ни Дубинина «повесить», ни в использовании военных каналов связи в личных целях обвинить. Наши уши тотчас из этого дела вылезут!
– Виноват, не подумал, ваше высокопревосходительство…
– Так что знать да помалкивать надо, понял? При случае, конечно, я на этом ухаре-полковнике отыграюсь, но пока он «в дамках». Всё у тебя?
– Никак нет, ваше превосходительство. Мой человечек остался, который должен был «проводников» ликвидировать. Некто Юткевич.
– Ну а с ним что?
– По идее, узнав о провале «проводников», Юткевич должен был явиться к резиденту Зарубежной охранного отделения в Берлине либо в Париже. Но не явился. Более того: вчера я получил депешу из французского порта Шербурга, от агента, приставленного для наблюдения за Витте. Так вот, агент опознал Юткевича по фотографии: в числе прочих пассажиров тот отбыл на том же пароходе, что и Витте.
– Ты хочешь сказать, что… Что не все еще потеряно? В смысле главной мишени?
– Выходит, что не всё! – самодовольно улыбнулся Герасимов.
⁂
На огромном пассажирском пароходе «Кайзер Вильгельм Великий» исполнять обязанности телохранителя Новицкому стало неизмеримо легче. Во-первых, Сергей Юльевич Витте сам предложил подпоручику поселиться в его трехкомнатой каюте первого класса, расположенной по левому борту лайнера-гиганта. Во-вторых, выяснилось, что его высокопревосходительство плохо переносит море – стало быть, отпадала необходимость повсюду следовать тенью за своим шефом: практически все время тот проводил в своей каюте над бумагами. И наконец, формальные обязанности секретаря главноуправляющего будущих переговоров позволяли допускать к Витте весьма узкий круг лиц, ограниченный членами русской делегации и несколькими русскими и иностранными корреспондентами европейских газет и телеграфных агентств.
Отечественная пресса была представлена корреспондентом газеты «Русь» Бренчаниновым – бойким молодым человеком, направо и налево рассказывающим о том, что женат на дочери светлейшего князя Горчакова[228], ныне покойного. Родство с Министром иностранных дел давало господину Бренчанинову основания свободно, но при этом бестолково и нелепо, высказываться по различным аспектам внешней политики России и Европы. Человеком он был, как говорится, «с идеями». Смысл своей поездки в Америку он видел в неустанном напоминании председателю Комитета министров о том, что мир необходимо подписать любой ценой. При этом он опять-таки, к месту и без оного, ссылался на примеры из жизни и деятельности своего покойного тестя.