– Хорошо, шутки в сторону, Иван Дмитриевич! Дело в том, что я возглавляю секретное подразделение Генерального штаба, занимающееся, главным образом, контрразведкой. Иначе говоря – по мере сил борюсь со шпионажем и иностранными агентами заграничных разведок.
– Час от часу не легче! – пробормотал Сытин. – Не просто Генеральный штаб, а еще и контрразведка! В таком обществе я, признаться, доселе не вращался!
– Прошу вас отнестись к тому, что я вам сообщу далее, серьезнее! – Лавров, заметив приближающихся официантов, дождался, пока те разгрузят свои подносы и с поклонами удалятся. – Ваше «золотое перо» из «Русского слова», Дорошевич, как мне стало случайно известно, где-то раздобыл действующий британский паспорт. И не нашел ничего лучшего, как с помощью знакомого ему уголовника привести описание обладателя этого паспорта в соответствии с личностью, вам безусловно известной. Уголовник этот попал в полицейскую облаву, и, чтобы выкрутиться, сообщил охранке и о британском паспорте, и о заказчике. То бишь о господине Дорошевиче…
– Так я и знал, что Влас со своим авантюризмом втянет газету в некрасивую историю, – немного изменившись в лице, пробормотал Сытин, отодвигая тарелку и приборы. Помолчав, он тут же попробовал перейти в наступление. – Стало быть, господа хорошие, вы все-таки присматриваете за прессой – несмотря за все уверения властей о свободе слова и демократии?!
– Полегче, господин издатель! – в голосе Лаврова зазвучал металл. – Полегче, и не путайте, прошу вас, полицейскую охранку с военной контрразведкой! Если наше ведомство и присматривает, как вы изволите выражаться, за прессой, то исключительно для того, чтобы перекрыть широкий поток информации, из которой иностранные агенты черпают выболтанные господами газетчиками государственные тайны! Полицейская облава проводилась силами Московской сыскной полиции! И если ваши газетчики путаются со всякой уголовной сволочью, то при чем тут мы?!
– Ну, хорошо, хорошо! – примирительно заговорил Сытин. – Извините, господин ротмистр, если я задел ваши чувства! Скажите мне только, ради бога, при чем тут я? Почему бы вам не поговорить на эти темы с господином Дорошевичем? Разумеется, после его возвращения из командировочной поездки?
– Из Италии он вернется не раньше, чем через два месяца. Может быть, будет уже поздно, – ввернул молчавший до сих пор спутник Лаврова.
– Поздно для чего, позвольте осведомиться? И почему вы, господа военные, больше верите какому-то бандиту, нежели известному всей России и Европе талантливому литератору? Я допускаю, что в поисках интересных для газеты материалов господин Дорошевич вынужденно водит иной раз знакомства с подозрительными личностями. Но с английским паспортом могла произойти какая-то полицейская путаница! И потом: разве не мог тот уголовник придумать всю эту историю с Дорошевичем, чтобы выгородить кого-то другого?