Словно отвечая на предложение сестры, Ларкира продолжала стучать прутиком, ритм звуков эхом разносился по извилистым коридорам. Похоже только Ачак поняли, что инструмент в руках Ларкиры на самом деле был ребром.
– Эти девушки очень своеобразные, – мысленно сказал брат своей сестре
– Они дочери Джоанны. Своеобразие – лишь начало того, кто они есть.
Волна печали накрыла грудь Ачак, когда древние подумали о матери девочек, их самой близкой подруге. Но когда кто-то становился таким же старым, как они, подобные эмоции были крайне быстротечными, и меланхолия исчезла так же быстро, как песчинка в песочных часах.
– Они мне нравятся, – подумал брат.
– Как и мне, – согласилась сестра.
– Должны ли мы остановить этот гам прежде, чем они разбудят остальных в темнице и придет стражник?
– Боюсь, для этого слишком поздно.
Отвратительный зловонный запах наполнил помещение, делая гниющий аромат тюрьмы еще более ярким.
– Какая гадость. – Арабесса помахала рукой перед носом. – Что за десерт ты стащила после ужина, Ния?
– Это не я. – Ния обиженно вздернула подбородок. – Наверное, Ларкира испачкала подгузник.
Девочки посмотрели вниз на свою улыбающуюся младшую сестру, которая все еще хлопала ребром по полу, прежде чем снова взглянуть друг на друга.
– Кто из птиц последним будет, тот крыло свое погубит! – закричали они в унисон.
– Я первая, – поспешила объявить Ния. – Ты переодеваешь ее.
– Мы сказали одновременно.
– Если под «одновременно» ты имеешь в виду, что я была немного быстрее, чем… – Рев прокатился по пещере, застигнув обеих сестер врасплох. – Что это было? – Ния повернулась, оглядывая множество затемненных залов.
– Что бы это ни было, звук кажется совсем не радостным. – Арабесса присела на корточки перед Ларкирой и погладили руку своей младшей сестры, тем самым пытаясь остановить игру. – Тихо, Ларк. Думаю, время игр закончилось.
В ответ Ларкира подняла на сестер широко раскрытые голубые глаза. Большинство детей ее возраста уже разговаривали, но с тех пор как Ларк закричала при рождении – событие, изменившее их жизни, – впоследствии она редко издавала хотя бы звук. Девочки уже привыкли к безмолвию своей младшей сестры, они знали, что, несмотря на молчание, она многое понимает.
Еще одно рычание, сопровождаемое глухим стуком дюжины тяжелых шагов, эхом донеслось до них; зверь вырвался из тени прохода слева.
Сестры хором ахнули.
Чудовище казалось таким огромным, что, приближаясь, было вынуждено пригнуть голову, его спутанный мех царапал скалистые стены. Могло показаться, что это гигантская, покрытая грязью собака, вот только у существа было столько же глаз, сколько у паука, и гораздо больше лап, чем у собаки.