Однажды Ачак отвели Ларкиру и ее сестер в один из притонов в Королевстве Воров. Еще один из их многочисленных уроков. Она все еще могла видеть темное пространство, освещенное лишь горящими спичками, здесь и там зажигались фляги с маслом, чтобы вскипятить стеклянные шары, наполненные украденной магией. Из сосудов тянулись резиновые трубки, по которым испорченная кровь поступала в вены мужчин и женщин, сгорбившихся за столами и стульями. Их остекленевшие глаза смотрели в пустоту, рты были открыты, когда поверхностные дары просачивались в их тела, наполняя зависимых временной силой. Притон тонул в стонах, боль смешивалась с эйфорией, а запах казался тошнотворно-сладким.
– Посмотрите, дети, к чему может привести жадность, – сказали Ачак, ведя их сквозь этот кошмар. – Нельзя всецело полагаться на магию, стремясь почувствовать себя сильным. Именно в сердце и разуме кроется истинная сила.
Теперь, вспоминая тот урок, Ларкира понимала, почему отец сказал, будто Король Воров хотел, чтобы в королевстве творились такие мерзости. Многие из этих посетителей, спотыкаясь, уходили, быстро тратя свои временные силы на мимолетные заклинания, их намерения становились такими же извращенными и подлыми, как и зелье, которое они употребляли. А затем зависимые возвращались снова и снова, пока они не оказывались опустошены, неспособные что-либо сделать без форрии. Ларкира задрожала при этой мысли.
Как герцог вводил эликсир, если не в Королевстве Воров? Он, очевидно, баловался этим уже какое-то время, учитывая состояние его рта и запах, который исходил от его тела: слишком сладкий аромат, какой обычно бывает, если постоянно крутить под носом свежий букет цветов. Ларкире хотелось спросить у отца, что он будет делать теперь, когда порок герцога стал очевиден.
А что насчет лорда Мекенны? Был ли он в курсе дел своего отчима? Виденье или нет, было невозможно не заметить зловещую энергию, которую излучал Хейзар. Ларкира почувствовала, как напрягся лорд Мекенна, когда его отчим подошел к ним после танца. Какие отношения существовали между ними?
Мысли Ларкиры продолжали кружиться, пока она рассматривала вешалку, увешанную разнообразной одеждой, одна роскошная, другая невзрачная, – вещи, которыми не должна владеть дочь знатной особы.
Надев черные брюки и тунику, она завершила ансамбль, сняв с вешалки темную дорожную накидку. Не простую, а ту, которая крала встречающиеся по пути тени, чтобы помочь замаскировать ее владельца в окружающем пространстве. Схватив подходящие ботинки, Ларкира вернулась в свою комнату и захлопнула панно.