Он умолк, выжидающе глядя на меня. А я… ну надо же! Обычный парень, единственный из всех, заметил наше с ар Моришем сходство. Просто поразительно.
Откашлявшись, я проговорила:
– Даже не знаю, как тебя благодарить. У меня, правда, нет опыта, как это – быть герцогиней. Но в любом случае меня теперь никто не назовет свинаркой.
Альберт помрачнел, нахмурился.
– Да уж, никто.
– Как… его наказали? – спросила я через силу. – Снова выпороли?
Парень дернул щекой.
– Нет, Ильса. Ар Мориш теперь – замковый раб. Все как положено: в ошейнике и на цепи. Знаешь, какое преступление считается самым тяжким для сноходцев?
Я промолчала. Услышанное ломало хрупкие грани моего мира, в котором герцоги были недосягаемы и могли вытворять что угодно.
– Предательство, – выплюнул Альберт, – вот самое тяжкое преступление для сноходца. Предать напарника, бросить его в Долине Сна. Намеренно бросить, Ильса.
В палате повисла тишина. Я совсем растерялась. Нет, конечно же, ар Мориша надо было как-то наказать, чтоб больше неповадно. Но так?
– И это… надолго? – одними губами спросила я.
– До самой смерти, – твердо ответил Альберт. – А надолго или нет – как повезет.
…Потом я легла спать. Краем глаза я видела, как Альберт тоже улегся, укрылся шерстяным одеялом. Он задул свечу, и в палате стало совсем темно, только прямоугольник окна чуть светлел. Ночь была безлунной.
Я, стараясь не шуметь, ворочалась в постели. Сон не шел – слишком много всего за один день. Живой Ригерт Шезми, внезапно нашедшаяся мать… Мысли против моей воли крутились вокруг герцогини. Почему я так злюсь на нее? Она мало в чем виновата. Ей хотелось кусочек счастья. Вот она и урвала его у проезжего наемника. В том, что все так получилось со мной, виноват был только один человек, да и то он давно уж мертв.
Я пыталась представить, как мы с матерью будем подругами, – и не получалось. Не чувствовала я к ней ни толики тепла. Вот к той, придуманной мной печальной принцессе – чувствовала. А к герцогине – увы. Наверное, и не нужно себя заставлять кого-то любить? Любовь приходит сама, не спрашивая. В нашем с герцогиней случае такое вряд ли произойдет… что ж. Наверное, любить необязательно. Можно ведь просто поддерживать какие-то отношения, пусть и самые поверхностные. Иногда обсуждать погоду. Или последнюю моду на кружева…
Так, незаметно, я сползла в сон, но он, вопреки принятому снадобью, оказался отвратительным. Мне мерещилось, что старый и страшный мужик орет: «Утопить!» и с размаху швыряет меня в холодную реку, и я все вижу из-под мутноватой воды. Вместо лица – расплывчатое пятно, оно берется рябью… А я задыхаюсь, легкие жжет, и не могу вдохнуть, потому что вдохнуть – значит умереть.