Интересно, а кто тогда та девушка с портрета? И почему он так не любит вспоминать сестру?
Винсент снова усадил меня, сам же остался стоять, нервно постукивая пальцами по спинке кресла.
– Почему ты молчишь? – зло и требовательно спросил он, глядя куда-то в сторону. – Разве то, что ты узнала, что-то меняет? Или для тебя меняет все? Ну вот ты узнала, с кем видишься каждую ночь. Да, меня называют князем Долины. И что теперь? Что, Ильса?
Я невольно поежилась. В голосе Винсента натянутой струной бился гнев. Я вздохнула. И все-таки… все-таки этот разговор ни к чему не привел. Не нужно было задавать все эти вопросы… Пусть бы я по-прежнему находилась в счастливом и глупом неведении. Так легче. Корова не знает о том, что умрет под ножом мясника, и оттого совершенно счастлива.
– Я не знаю, – прошептала я, – честно, не знаю. Для меня…
И все же набралась храбрости и заглянула в собственное сердце. Ответ был там, и он был вполне очевиден.
– Для меня ничего не изменилось, но… это так странно… и ты… вернее, хорша, убила Геба…
– Если бы я мог прийти туда, то я бы убил его сам. И того, второго, который успел удрать до того, как хорше отрубили голову.
Винсент по-прежнему стоял рядом. Я посмотрела на него, пытаясь поймать взгляд, – уж не знаю, зачем. И он… выглядел так одиноко. И совершенно беззащитно. Князь Долины – беззащитен передо мной. Какие глупости.
Сама не зная зачем, я нашла его руку и пожала. Он в ответ мягко сжал мои пальцы, покачал головой и сказал хрипло:
– Честно говоря, мне не очень хотелось, чтобы ты об этом узнала так. Да и вообще не хотелось, чтобы ты узнала.
– Что тебя держит в Долине? Ты в плену у духа Сонной немочи?
– Не думаю, что это плен, – он все еще не отпускал меня, мягко массируя кисть подушечками пальцев, – скорее, одолжение… Договор, сделка.
И глянул так пронзительно-остро, что мое несчастное сердце подпрыгнуло в груди.
– Что ты теперь будешь делать? – Он взял мою ладонь уже двумя руками. – Что решишь?
– А что я могу решить? – пожала плечами. От прикосновений Винсента по мне разбегались волны тепла и подозрительно теснило дыхание, – я…
– Не будешь больше приходить? – уже едва слышно спросил он. – Тогда разбей мой кулон, потому что просто так я с тобой не расстанусь. Я не хочу… чтобы ты исчезала. Среди живых у меня больше никого нет. Я уже и забыл, как это, когда кто-то есть.
– Я не буду разбивать кулон. – Слова почему-то застревали в горле, и в груди было больно. Так больно, словно кто-то обмотал сердце нитками и теперь за них дергал. – Я не исчезну. Но ты… объясни, зачем я тебе. Тебе просто стало скучно, да?