— Да, — кивнула я, хотя знала, что врач не может меня видеть. — Да, конечно, я буду!
— До свидания.
— До свидания, — попрощалась я практически шепотом — и буквально взлетела с кровати.
Теперь я могу наконец-то покинуть этот ужасный дом. Сбегу из этого сумасшедшего дома, навсегда попрощаюсь со всем, что связывает меня с отцом. Надо только… Надо…
Я понимала, что для жизни там, в Германии, тоже понадобятся деньги, потому буквально вихрем промчалась по комнате, собирая самые ценные вещи. Несколько украшений, которые я носила только для того, чтобы отец не понял, что я его обманываю — теперь можно продать, выручить за них хоть какие-нибудь деньги. Или обменять у своих "подруг" из университета — возможно, они согласятся?
Минимальный набор вещей, которые легко можно унести с собой. Немного денег — сумма, оставленная на черный день, когда понадобится немедленно покупать какие-нибудь лекарства. Всё, что я хотела забрать с собой, с легкостью поместилось в небольшую дорожную сумку, которая издалека даже не должна была вызвать у отца подозрений. Впрочем, сейчас мне было всё равно. Я забыла об осторожности и мечтала только о том, чтобы покинуть дом. Раз и навсегда. Я больше не вернусь сюда, в эти богатые хоромы, даже если папенька станет в ногах валяться и умолять меня вновь сыграть роль наследницы его империи. Если эта империя, конечно, всё ещё существует.
Больше не заботясь ни о чем, я выглянула из комнаты. В коридоре было пусто, и я, убедившись в том, что могу спокойно покинуть дом, вышла из спальни и тихо направилась вниз по ступенькам. Оставалось только обуться и выйти на улицу, вот и всё. И пересечь холл, конечно же. Но ни Федор, ни кто — то из прислуги, ни сам отец или Викки не спешили выскочить мне навстречу, чтобы остановить.
Я бы так и прошла спокойно мимо, но что — то заставило меня замереть, остановиться, прислушаться к доносящимся из гостиной звукам. Дверь была прикрыта, но неплотно, потому я всё ещё могла слышать звон голосов. Отцовский, с трудом не срывающийся на крик, льстивый Викин и.
Олега.
Разумеется, я его узнала. Это было бы довольно трудно — не признать человека, с которым.
Я велела себе оборвать мысль и тихо, крадучись, подошла к двери. Застыла, заглядывая в щель, и почувствовала, что мое сердце, которое до этого глухо билось в груди, заколотилось так, словно вот-вот разорвется на мелкие части.
Мой отец носился по гостиной, будто ужаленный. Он несколько раз порывался подойти к Олегу, но натыкался на взгляды накачанных незнакомцев в костюмах — вероятно, это была охрана. Сам Лавров вальяжно расселся в кресле и наблюдал за моим отцом с издевательской улыбкой на губах.