— Мало ли что…
— Он испугался, Стася, — нехотя произнес Алекс. — Просто испугался. После своего первого неудачного брака решил, что во второй раз и пробовать ничего не стоит. И решил, что раз ты не особенно против, то можно всё прекратить. Это не значит, что его поступок заслуживает оправдания. И я не могу назвать его положительным. Но он не хотел причинять тебе боль, как мне кажется. Просто совершил очень банальную человеческую дурость. Я знаю, что это тоже очень сложно простить, но, возможно, у вас ещё есть шанс всё исправить и жить полноценно. Потому прошу тебя, если не хочешь прощать сразу, просто не руби сплеча. И уж точно не обвиняй в том своего ребенка. Ты же сама потом не простишь себе, когда назад уже ничего не вернешь.
Я опустила голову. Алекс говорил правду, простить себе убийство своего же малыша я точно не смогу. Но в тот же момент, я даже представить не могла, как воспитаю этого ребенка. Как я вообще найду в себе достаточно сил, чтобы всё это преодолеть? И где…
— Просто не спеши, — напомнил о себе Алекс. — А теперь пойдем. Твоя мама волнуется.
Он знал, что эти слова мотивируют меня собраться и всё-таки направиться к подъезду, даже если минуту назад я так и собиралась простоять на месте целую вечность, надеясь на то, что проблемы как-то сами собой решатся.
Внутри не оказалось ни пьяного соседа, ни каких-то прогнозируемых Алексом истеричек, ни даже беснующихся детей, способных столкнуть с лестницы и даже не обратить внимания на то, что случайно отправили на тот свет человека. Мы поднялись на нужный этаж безо всяких приключений, разве что только пришлось немного покашлять из-за сигаретного дыма — кто-то крайне неблагородно курил в подъезде, и сигаретный бычок так и остался торчать в щели приоткрытого окна. Алекс скривился, как будто от омерзения, и ускорил шаг, а я вспомнила, что табаком воняло и в салоне его машины.
— Отвратительная привычка, — прокомментировал он. — Но люди на неё ведутся. Потому я периодически покупаю дорогие сигареты.
— И куришь?
— Нет, — покачал головой он. — Не могу себя заставить. Мой максимум — три секунды простоять возле курящего да покрутить в руке незажженную сигарету.
— Да, мерзкая привычка, — согласилась я и тоже ускорила шаг, понимая, что разговор о сигаретах — это всего лишь очередная попытка оттянуть момент возвращения домой и в тот же миг во взрослую жизнь, где мне вновь придется принимать решения, от которых в первую очередь зависит мамино здоровье.
Я терпеть не могла в очередной раз останавливаться и задумываться, имею ли право расслабиться хоть на секунду, могу ли позволить себе что — то, или должна в очередной раз проявить максимум терпения и никаким образом не показать маме, что мне плохо.