Викки перекосило. Когда я была ещё подростком, а она как раз вышла замуж за моего отца, они пытались несколько недель поиграть в "назови меня мамой". Не получилось. Но я видела, как, когда я всё-таки обращалась так к Викки, ею дергало. У меня вообще возникало стойкое впечатление, что Виктория считала перспективу стать матерью своим личным кошмаром и ни за что не позволила бы ему сбыться. Тем более логичным казался её поступок в контексте Олега.
От этого, впрочем, он не стал более положительным.
Мачеха с удовольствием крикнула бы мне что-нибудь оскорбительное вслед, но, к её огромному сожалению, я уже успела спуститься в холл, а там, как и обычно, находилась охрана. При посторонних делиться своим мнением о падчерице Викки благоразумно не стала, только, кое-как выжав из себя недовольную улыбку, последовала за мной.
Я уверенно направилась к машине и плюхнулась прямо на водительское сидение.
— Ключи, — требовательно произнесла я, протягивая руку.
Викки закатила глаза.
— Вон пошла из моей машины. Перебирайся на пассажирское.
— С удовольствием. Только после того, как наберу папу и расскажу, что он пытается подложить меня в постель к твоему бывшему муженьку, — ухмыльнулась я. — Ключи давай, Викки. Ты нервная, а нам, может, придется поговорить по дороге. Так что поведу я.
Кривясь, женщина всё же вложила в мою протянутую ладонь ключи от машины и плюхнулась на пассажирское сидение.
На самом деле, я терпеть не могла водить и не видела ничего приятного в перспективе самой вести машину. Тем не менее, надо было четко обозначить свою позицию и показать Викки, что хозяйка здесь — я. Иначе ни о каком обмане мы с Олегом можем даже не мечтать.
И нельзя, чтобы Викки что-то заподозрила.
— Малолетняя стерва, — прокомментировала Виктория, когда мы наконец-то выехали на дорогу.
— Вдохновлялась твоим опытом, — ответила я, вживаясь в роль. — И ты прекрасно знаешь: если дело с Олегом выгорит, я буду у папы в фаворе.
Если наши с Олегом дела выгорят, мне будет плевать на папеньку с высокой башни. Я вылечу маму и заживу нормальной, полноценной жизнью.
— А ты так этого хочешь? — усмехнулась Викки. — Гарантирую тебе, ты ему больше чем на один раз не пригодишься.
— Викки, — закатила глаза я, — не будь такой наивной. Сколько тебе? Тридцать пять?
— Ему тоже…
— Ну, не скажи. Одно дело, быть мужчиной в расцвете сил, а другое — престарелой женщиной, — скривилась я, хотя на самом деле так не считала. Моя мама и в тридцать пять, и в сорок была для меня молодой. И будет, сколько бы ей не исполнилось. Но поиздеваться же надо!