Путь к палате я преодолела, наверное, в рекордно долгие сроки, потому что на таком высоком каблуке, да ещё и в дурацком состоянии почти животного ужаса, я с трудом передвигалась, но зато когда приблизилась к двери, обнаружила, что в коридоре появился первый посетитель. Я тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь, опасаясь, что мама спит и я могу её разбудить, но она, к счастью, просто читала одну из тех книг, что я периодически покупала ей.
Смешные траты, казалось, бесполезные, но я знала, что маме хорошие книги порой помогали даже больше, чем лекарства, и никогда не жалела на это денег. Она любила именно бумажные, не хотела смотреть в экран телефона или даже на электронную книгу…
Ещё одна небольшая странность, которая почему-то жутко раздражала отца, как, впрочем, и то, что мама вообще любила читать, а не предпочитала смотреть фильмы или слушать музыку. Не то что Викки!
— Мама? — тихо отозвалась я из дверного проема. — Можно?
Алевтина едва заметно вздрогнула, отложила в сторону книгу и расплылась в улыбке.
— Доченька! — она попыталась привстать, но в итоге устало откинулась назад на подушку. — Конечно, заходи!
Я вошла в палату, осторожно прикрыла за собой дверь и только тогда поняла, как я сейчас выгляжу. Это развратное платье с глубоким вырезом, наверное, повергнет маму в шок. Мне даже оборачиваться к ней было страшно, не то что…
— Ну что ты там стоишь? — улыбнулась Алевтина. — Стася, чего ты? Присядь рядом с мамой, пожалуйста.
Я нерешительно зашла в палату и, убедив себя в том, что это же моя мама, она не скажет ничего плохого, приблизилась к кровати.
Мама, как всегда, была красивой — и невероятно измученной. Болезнь не старила её, наоборот, делала более молодой, даже юной, если не всматриваться в тёмные круги под глазам и нездоровый цвет кожи. Тёмные, как и у меня, волосы были заплетены в косу, чтобы не мешали, и мама по привычке тянулась к ней свободной рукой, растягивала простую резинку. Это простое движение её успокаивало.
Книгу она отложила в сторону, и та теперь грозилась свалиться на пол.
Тёмные глаза матери лихорадочно сверкали, словно у неё поднялась температура, и я могла только молиться, чтобы моё предположение оказалось ошибочным. Но ведь Анатолий Игоревич уведомил бы меня, если б мама чувствовала себя плохо. А он сказал, что всё ещё поправимо.
И операция пройдет успешно.
— Ты сегодня очень необычно выглядишь, — отметила мама, жестом велев мне присесть на край кровати, и накрыла мою ладонь своей. — Такая красивая.
— Ой, мам, — я надеялась, что сейчас не покраснею, как та свекла, и не умолкну от смущения, не хватало ещё только напугать этим маму! — Это всё отец. Ты же знаешь, у него странный подход к тому, как должна правильно выглядеть женщина.