— Только это сейчас ты молодая и красивая, — с болью прошипела Вика. — Сейчас ты можешь соблазнить мужика, если покажешь ему свою грудь, потому что тебе ещё и двадцати нет! Они все на молоденьких клюют! А потом, когда ты станешь потасканной, уставшей и разочарованной жизнью, твой папенька первым вышвырнет тебя на улицу. Скажет, что ты не оправдала его ожидания, не сумела отплатить за всё то "добро", которое он для тебя сделал! Думаешь, лгу?
— Думаю, — усмехнулась я, — что не все клюют на молоденьких. Не ты ли тому пример? Тебе было не двадцать, когда ты моего отца из семьи уводила.
— Я…
— Скажи ещё, — выпалила я, не в силах сдержаться, — что ты в него в самом деле влюбилась! Это же был элементарный расчет.
— Ты не имеешь права меня осуждать! Олег тоже не подарок и.
— Я не осуждаю, — покачала головой я. — Мне абсолютно всё равно, что тебя на это толкнуло. Я одно только знаю, Вик. Когда мужчина легко ломает судьбу своей нынешней жены, чтобы уйти к любовнице, и вышвыривает её на улицу умирать, не стоит ждать, что он не провернет этот финт во второй раз. Но ты, кажется, в этом моменте просчиталась.
— Если б я могла вернуть всё назад.
Я не стала слушать ответ Вики. Она говорила ещё что — то мне в спину, но это уже не имело никакого значения. Я спокойно поднялась на свой второй этаж и захлопнула за собой дверь в спальню, сползла на пол и закрыла глаза. Пальцы невольно нашарили крохотный ключик, который лежал у меня в кармане, в голове повторялись слова Викки.
Но я перестраховалась. Вопрос жизненной важности я решала, оставив себе пути для отступления. Потому что если чему-то меня папенька и научил, так это тому, что нельзя верить чувствам.
Вечером в доме было очень тихо. Я услышала только, как отец вышел из кабинета, потом громко хлопнул дверью, что вела в его спальню. Напряженная, пугающая атмосфера, царившая в каждой без исключения комнате никуда не исчезла, наоборот, тишина стала острее и опаснее.
Я ждала. С документами надо было разобраться как можно быстрее, отправить их Олегу, чтобы больше не быть его должницей и ждать только ответного хода. Я примерно представляла себе, как зайти в отцовский кабинет, но каждый раз, подходя ближе к двери, одергивала саму себя и задумывалась, действительно ли уже пора рисковать. Может быть, подождать, пока папа и Викки уснут, и тогда уже? Чтобы точно не попасться никому на глаза?
Мои раздумья оборвал громкий звон бьющегося стекла. Как будто кто — то запустил в дверь стаканом.
У нас в доме никогда раньше не билась посуда. Отец ненавидел истерики и презирал женщин, способных устроить скандал на ровном месте. Моя мама никогда к таким не относилась. Викки, конечно, могла и так себя показать, но в основном сдерживалась. Она знала, что делать, чтобы не доводить своего мужа до белого каления.