— Но… — прямой вопрос, казалось, выбил женщину из колеи. — Но… Я просто подумала, что Дана будет ревновать, если я проведу день с Василием. У неё и так с ним сейчас напряженный этап в жизни, мне не хотелось бы усложнять ещё больше.
Даниил наконец-то выпустил меня из своих объятий и подошел к Виталине. Я видела, насколько он был зол — и с каким трудом сдерживался, чтобы не высказать Витасе прямо в лицо всё, что он думает о её глупых уловках. Настолько примитивных, что даже я, не имеющая ни малейшего опыта в отношениях, считала это редкостной глупостью — вести себя таким образом.
— Мне б не хотелось тебе этого говорить, — произнес Котовский, явно не испытывая ни малейшего дискомфорта из-за того, что ему приходится прямо в лицо Вите рассказывать, что именно он думает о её затеях, — но, Вита, как ты думаешь, что больше заставит женщину ревновать: то, что ты с её мужчиной, детьми и родителями пойдешь в лес или что ты придешь к мужчине в спальню?
— Ну я же не прихожу к Васе в спальню, — заморгала Виталина.
— Зато ко мне приходишь. И я надеюсь, что сегодня это была последняя попытка.
— Да я просто хотела…
— Вита, — Даниил сжал зубы, кажется, пытаясь заставить себя ответить хотя бы более-менее культурно, — будь добра, на сей раз услышь меня. И пойми правильно. Что бы ты ни делала, это не поможет. Навещать меня в моей спальне не надо. Рассказывать моей невесте о том, что я хочу четверых детей, был влюблен в тебя с пеленок или ещё какую-нибудь глупость — тоже не стоит. Если ты хочешь провести остаток праздников в компании моей семьи, я вмешиваться не буду. Это ваши с Даной дела, я не имею привычки вести себя здесь как хозяин. Но если ты ещё раз выкинешь что-нибудь в этом роде, то я куплю тебе билет на поезд, лично усажу на него и с удовольствием проведу несколько оставшихся от отпуска дней без тебя.
Виталина помрачнела.
— Я всего лишь думала…
— Не надо думать, Вита, — твердо промолвил Даниил. — С меня довольно. Не испытывай моё терпение, пожалуйста.
Женщина позволила себе стоять в дверном проеме ещё секунды две или три. Потом, поняв наконец-то, что никто не станет её останавливать и просить прощения, гордо фыркнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и уверенным, быстрым шагом направилась прочь, даже дверь за собой не закрыла.
— Ну, я не гордый, — ухмыльнулся Котовский ей в спину. — Захлопнуть дверь я и сам могу, если кто-то не способен справиться с этой сверхзадачи.
Он явно был зол, и, когда Даниил обернулся ко мне, я вдруг увидела того же самого начальника, которого, признаться, побаивалась. Домашний, милый Даниил Котовский, который уже стал мне таким родным за эту неделю, куда-то исчез, освободив место для холодного, жесткого мужчины, который терпеть не может, когда ему перечат.