— Они у нас такие нетерпеливые, — охнул Бурый, совершенно не оправдывая свою репутацию грозного хозяина и даже втянувшего голову в плечи, когда Котовский на него оглянулся, и дёрнул жену за рукав, требуя, чтобы подыграла.
— Да-да! — закивала Валентина. — Непослушные ребята… Но очень добрые!
Даниил вопросительно изогнул брови, судя по всему, услышав, что хорошего ему и всем Дедам Морозам на свете только что пообещал один из мальчиков. Вероятно, этот самый добрый. Хотя, возможно, я тоже слишком позитивно думаю об этих детях.
Правильно истолковав ситуацию, Валентина рванулась в комнату, чтобы как-нибудь утихомирить детей, но Котовский уверенно преградил ей дорогу.
— О-ох, Снегурочка! — неожиданно низким голосом протянул он, притягивая меня к себе и так крепко обнимая за талию, что ни о каких правилах приличия и речи быть не могло. — Ох устал я, Снегурочка! — он толкнул дверь ногой, покрепче свободной рукой схватил мешок и двинулся вперёд, не выпуская меня из объятий. — Ох, устал! Где я только сегодня не был! — Даниил дёрнул бороду, чтобы не мешала говорить, и остановился посреди комнаты, швырнул мешок на пол, выдернул из-под какого-то мальчишки стул и плюхнулся прямо на него. — На Северном полюсе был, на Южном полюсе был… пингвины, понимаешь, совсем с ума посходили с этим Новым годом! Подарков требуют, хороводы водят, еле вырвался… В Африке был… мартышки чуть всю бороду не повыщипали… Всюду был, где только мог! Всюду! Чего ж ты притащила-то меня, внученька… — мне аж захотелось ляпнуть, что внученек такими взглядами не окидывают, — в этот дом?
— Да как же! — возмутилась я высоким снегурочьим голосом. — Не были бы здесь, дедушка, не всех детишек ещё поздравили!
— Как не всех? Ты смотри… В семнадцатом доме был, поздравлял! В двадцать первом доме был, поздравлял… — Даниил, как настоящий старый дед, охнул и схватился за спину. — Радикулит замучил, остеохондроз покоя не даёт, суставы выворачивает! А ты ещё — в девятнадцатый давай, в девятнадцатый… Пришли мы в твой девятнадцатый… И что? Ни одного ребёнка! Какая-то взрослая женщина, пустая комната…
Мальчишка, судя по всему, самый смелый — наверное, сын хозяина дома, — спрыгнул с дивана, на котором восседал и минуту назад орал, что его папа сделает с Дедом Морозом и на что его натянет, подошёл к Даниилу поближе и дёрнул его за пальто.
— Ты чё, ослеп, дедуля? — поинтересовался он.
Дедуля никак не отреагировал. Тыканье пальцем тоже не помогло.
— Он чё? — всем своим видом демонстрируя, что высокая культура речи Бурого была редким явлением, и детей он учил другого, поинтересовался уже у меня мальчик. — Объясни своему старигану, пусть зенки протрёт!