В институте ОЗДП у каждого был определенный план научной работы. Были начаты научные исследования. Приказ о расформировании института лишает возможности закончить эти работы. В результате масса времени, сил и денег оказались истраченными бесплодно.
Сейчас наблюдается тенденция к сокращению научно-исследовательских институтов. Официально это называется не сокращением, а «реорганизацией» их. Например, почти уничтожен Институт труда, сильно сокращен в размерах Институт патологии и гигиены труда. Упразднены многие отделы в Институте экспериментальной медицины.
Говорят, что это только начало. У нас ни в чем нет меры. То наступают периоды сильно разбухания институтов: создаются новые научные учреждения, расширяются штаты… Затем начинается полоса сокращения.
Сейчас наступил именно такой период «кризиса». Отчасти это объясняется стремлением послать часть врачей, засевших в городах и окопавшихся в различных научных институтах, с одной стороны, на село, а с другой стороны – в Красную армию, численность которой, по-видимому, беспрерывно растет.
Недавно в Харькове мобилизовали 140 врачей в армию. Мобилизация бессрочная. Это значит, что человеку придется служить до 55 лет, т. е. фактически всю жизнь. Среди этих врачей оказался знакомый мне д-р Венедиктов. Он работал в институте физической культуры и собирался специализироваться по анатомии. Когда он предстал перед военной комиссией, объявившей ему о его мобилизации, ему был задан вопрос:
«– Ну как, доктор, не правда ли, что вы довольны поступлением в Красную армию?»
На это, очевидно, надо было ответить нечто похожее на «Рад стараться. Готов пролить кровь на благо Отечества!» Вместо этого Венедиктов имел нетактичность испортить ожидаемое впечатление и ответил: «Для меня лично призыв на военную службу является катастрофой!» Члены комиссии пошептались с видимым неудовольствием от возникшего неприятного инцидента. Когда Венедиктов объяснил им, что у него семья, которую придется надолго бросить, что он уже человек не первой молодости, что он надеялся в скором времени защитить диссертацию, что он уже много лет занимается научной работой и что внезапное прекращение ее является для него тяжелым ударом…
Его прервали и сказали: «Ничего, доктор, привыкнете к работе в Красной армии». Никакие просьбы, никакие ходатайства учреждений не помогли. Человека без всякой вины послали на всю жизнь на каторжные работы. Ему придется теперь изо дня в день вести существование, равносильное умственной смерти, вставать в 4 часа утра, идти на кухню – пробовать еду и пойло, затем в околотке принимать красноармейцев, делать им прививки, читать им лекции о мерах предупреждения заражения сифилисом. О научной работе, о расширении своих знаний нужно будет забыть на всю жизнь.