: «момент следует ловить».
Для покойников и провожатых существует на Николаевской дороге отдельный вокзал, платформа и особые поезда. На платформе было около двадцати гробов, с дощечками «отпетый» и «неотпетый». Первых было восемь, вторых больше, десять. Последние, кажется, больничные судя по внешнему виду гроба и отсутствию кого-либо из провожатых. Гробы поставили в товарные вагоны. Ровно в половину одиннадцатого пришёл пассажирский поезд; к нему в хвост прицепили вагоны и мы поехали до станции «Преображенской».
День был чудный, жаркий. Пассажиры, ехавшие весёлыми группами на охоты, в гости, и не подозревали, какой «хвост» находится у их поезда. Стоны и слезы провожавших, убожество «последнего долга» и сильный трупный запах составляли принадлежность этого «хвоста». А трупные мухи, жужжавшие вокруг гробов и садившиеся потом на нас, траурщиков? Если бы пришлось ехать ещё одну-две станции, я, кажется, выскочил бы с поезда, бросив своё «интервью».
Но поезд остановился. Кладбищенские служители встретили наши вагоны с носилками. Один на один уставили «отпетых» и потащили к вырытым заранее могилам. «Неотпетых» понесли в церковь, где началась уже литургия. На двадцать покойников было только шесть человек провожавших и один (я) траурщик! Более чем скромно! Тут, видимо, мало соблюдается церемоний.
Я пришёл к приготовленным могилам с дощечками. Их скорее можно назвать «колодцами». Гробы не «опускают», а «погружают» в воду. Когда все «погружены», их засыпают и втыкают шест. Этот шест с табличкой образует эмблему креста. На дощечке: «Иван Петров», «Марья Степанова». Но в который колодец погрузили Марью и в который Ивана — никто не знает. Дощечки, заранее приготовленные, лежали в куче и после их прибивали как попало. Скоро отдали «последний долг» всем этим Марьям и Иванам. В храме продолжалось ещё отпевание «неотпетых». На кладбище ощущался сильный трупный запах. Слышались рыдания, вопли отчаяния.
Скорее, скорее на свежий воздух. К платформе подошёл дачный поезд. Из окон виднелись нарядные туалеты дам, слышался весёлый говор, смех. Я побежал к вагону второго класса и занёс уже ногу на ступеньку, как меня кто-то схватил за рукав и грубо оттолкнул:
— Пошёл вон, куда лезешь!
Это был кондуктор. Я опять забыл, что на мне наряд факельщика.
6. Хозяева
Один из шести дней я провёл в мастерской «хозяина» средней руки в качестве «штучника», поставляющего гробы. Разумеется, гробов не делал и не поставлял, но мне хотелось провести этот день в «семье» гробовщика, чтобы постигнуть все скрытые пружины промысла и сделать наблюдения над внутреннею жизнью этих мрачных ремесленников.