Оба родителя умиленно улыбнулись. Черт, все-таки сложный у них язык. Ну ничего, еще привыкну.
– Папа, я сама могу быть!
А вот после этих слов улыбка исчезла с лица отца. Его нынешнее выражение можно было описать разве что, как озадаченное.
– Папа, тебе трудно. И мама хочет помогать тебе. А ты не разрешаешь.
– Но милая моя, я ведь беспокоюсь о…
– Не надо! – резко и настойчиво оборвала его на полуслове. – Я сама! Ты переживаешь?
– Да, переживаю. Я знаю, что ты умная девочка, но всякое бывает.
– Тогда давай я буду с дядей умным! – ударила ладошкой по столу и тут же об этом пожалела. Больно же. Еще и отец не понял о ком говорю. – Хьялдур дядя!
Когда отец услышал это имя, то тут же выронил деревянную ложку. Ребенок тянется к родителям, потому что они становятся для него образами для подражания. Если ребенок тянется к знахарю, к колдуну, то это как минимум необычно.
– Будешь… с друидом? – переспросил он. Уже слышала это слово, но оно слишком сложное, чтобы его можно было сразу запомнить. – Зачем, вороненок?
– Чтобы дядя друид мне рассказывал разное, а я не сама была.
– Рассказывал? Что рассказывал? – отец удивленно вскинул брови.
– Про траву и про умное!
Отец замолчал. На его лице читалась смесь удивления, непонимания и гордости. Его дочь в возрасте меньше года уже тянулась к знаниям, которые многим и во взрослой-то жизни не сдались. С другой стороны, он отчаянно отказывался признавать тот факт, что травы и знания его дочери интереснее кукол, игрушек и прочих детских забав.
– Майя, это…
– Хочу! А когда солнце опускается, меня домой, и я буду с мамой и папой!
Мужчина тяжело вздохнул. Мы договорились, что он попробует поговорить с Хьялдуром после какого-то праздника – только сейчас узнала это слово. Меня это устраивает. Хотя значило, что это как минимум случится в этом году, ведь праздники раз в год и бывают.
Довольная собой, после ужина крепко уснула в кроватке.
* * *
Праздником, про который говорил отец оказался, кто бы ожидал, мой день рождения. К этому сроку уже уверенно переставляла ногами в вертикальном положении и даже могла смешно бегать, размахивая руками во все стороны. Балансировать было сложно, и пусть я и падала, но сразу же вставала. Мама мои игры поощряла и с радостью гонялась за мной по дому. Иногда мы выходили с ней погулять по деревне уже за ручку. Правда, долго так гулять не могла и быстро уставала, так что матери все еще приходилось таскать меня на своих хрупких, нежных руках.
В тот день она разбудила меня, поцеловав в лоб. Как оказалось, разбудить меня довольно легко. Пару раз я чуть не расплакалась – тело берет свое – но сдержалась, дабы не беспокоить родителей лишний раз. Под руку поднялась с кровати, и мать принялась наряжать меня в темно-серое платье, сшитое, как понимаю, кем-то из деревни. До этого одежды у меня не было, и я носилась по дому голая. На улицу выходила разве что в легкой ткани, накинутой на плечи на манер накидки.