И эти ребята переборщили с самогоном планеты Тубулия – одним из самых дешевых напитков в галактике. Оттого и очень распространенным. Вся беда в том, что на всех он действовал по-разному из-за различных методов изготовления. Самогон пытались запретить, но, как и всегда бывало в истории, из этого ничего не получилось. Зачем его только сюда поставляли? Единственная причина могла состоять только в том, что Тубулия являлась одной из ближайших населенных планет, столицей этого сектора галактики. И до нее можно было добраться, даже не используя гипер-прыжки, за пару дней, если очень точно проложить курс звездолета.
Собственно, экспедиция с этой планеты и открыла Тихий Омут, совершив один случайный прыжок (что очень опасно!), а дальше обшаривая пространство на обычных сверхскоростях. Заняло это всего одиннадцать дней. Вот ведь как бывает. Лежит под боком обитаемый мир, никто о нем и не подозревает, пока корабль наобум гиперпрыжок не сделает в нужную точку. Все масштабные открытия поначалу, большей частью, основаны на случайностях. Только потом уже приходит пора незаметных героев. Которые порой делают открытия значительно более важные – и полезные и, к сожалению, опасные.
Литвиненко подошел к отдельному одноместному боксу. Дверь оказалась заперта, но были отчетливо слышны сонное бормотание пациента и спокойный голос доктора Накамуры.
Капитан Олафссон был вторым по старшинству офицером в отряде подполковника Сапрыкина. У него была типичная нордическая внешность и такой же характер. Магнус не признавал никаких напитков, кроме пива, что не могло не сказаться на его комплекции. Он постоянно боролся с лишним весом, но окончательно избавиться от небольшого животика так и не мог. Угрюмым назвать капитана было нельзя, правда и большой общительностью он не отличался. Он был прекрасным организатором, и Сапрыкин всецело ему доверял.
С некоторых пор характер Олафссона стал меняться. Он стал рассеянным, часто отвечал невпопад и жаловался на бессонницу. Его пришлось отстранить от пилотирования вертолетов и катеров, после чего он заперся в каюте на базе, часами перечитывая старые подшивки газетных распечаток, не обращаясь к Терминалам и не интересуясь никакими другими новостями.
У Литвиненко и доктора Накамуры были разногласия по поводу диагноза. Академик поначалу считал, что у капитана депрессия, отягченная перенесенным тепловым ударом. Накамура же предполагал, что все гораздо серьезнее. В последнее время Олафссон постоянно упоминал, что все они живут во сне и необходимо как можно скорее проснуться. Доктор проводил с ним различные опыты, по всем признакам было видно, что сознание капитана ясное, и он вполне осознает, где находится.