Солнечные вспышки… Солнечные вспышки, раскаляющие мозг… И постоянный барабанный бой… (БУМ… БУМ… БУМ…)
Ему привиделось, что водные обезьяны затащили его на гигантский баобаб под водой (он, в то же время, мог спокойно дышать), огромный паук-хвостоед медленно опутывал его своими сетями. Особенно доставалось глазам, которые нестерпимо чесались от соприкосновения с паутиной даже во сне. Мало того, что на этой планете пауки имели длинный хвост, так они еще и плавать умели. Свое прозвище членистоногое получило за странную привычку покусывать себя за эту часть тела. Над ними долго смеялись. Однако когда хвостоеды утащили безвозвратно нескольких человек, шуточки прекратились.
Солнечные вспышки… Солнечные вспышки, отравляющие сознание… И несмолкающий барабанный бой… (БУМ… БУМ… БУМ…)
Вокруг растения плавали такие ужасные образины, что Литвиненко удивился, как умудрился не проснуться раньше. ЭлЩиты так высоко не поднимались. Так кому же на обед его приготовили? Когда появился крокодил-парализатор, все сразу стало ясно. Крокодил имел жало, выступающее прямо изо лба. Выпускаемый им яд парализовал человека, который становился абсолютно беспомощным. Поговаривали, что парализаторы поедают добычу мелкими частями, оставляя жертву в сознании. В общем, более ужасное существо было невозможно представить.
Солнечные вспышки… Солнечные вспышки, сводящие с ума… И оглушительный барабанный бой… (БУМ… БУМ… БУМ…)
Когда жало крокодила начало медленно выдвигаться, академик с громким криком проснулся, едва не свалившись с кровати..
Он вспомнил, что Долгополова видела похожие кошмары, и подивился выдержке этой удивительной молодой женщины, преисполнившись к ней еще большим уважением. Его пронзила мысль, как там прекрасная княжна. Еще недавно они с ней сливались в экстазе в единое целое, а теперь она там одна, совсем одна… Прошло ведь уже порядочно времени. Михаил даже в таком состоянии с удивлением почувствовал, как только от одной мысли о Екатерине, ее выдающихся, практически идеальных формах, неуемной страсти и громких стонах у него начал стремительно набухать член.
Со страхом Литвиненко понял, что кошмары теперь станут неотъемлемой частью всех его последующих снов. Откуда пришло это понимание оставалось загадкой. Он осознал, что все испытывают нечто подобное. Поэтому у него не было никакого сочувствия ни к Екатерине, ни к капитану Олафссону, ни к кому-либо еще. Этот факт неприятно удивил Михаила и очень испугал. Только что он думал о княжне с нежностью и тревогой, и вот такой необычный переход.… Но в чем же, черт возьми, причина? И что, галактика вас раздери, вообще происходит??? Почему на этой поганой планете он вдруг начал лишаться обычных, человеческих чувств, таких, например, как сострадание?