Империи явно не было никакого дела до этого отсталого мира. Литвиненко поначалу передавал многочисленные запросы своим коллегам, те отвечали, что поделать ничего не могут. Тихий Омут никому не интересен, и ходят слухи, что в скором времени государственного финансирования не будет вовсе, и планета будет переведена на самообеспечение. Это означало бы неотвратимый конец любым исследованиям. Да и всему Тихому Омуту, скорее всего. Михаил часто думал, что неизвестные аборигены, если они все-таки существуют, только об этом и мечтают.
С Екатериной сохранялись теплые отношения на расстоянии. Несколько раз вдвоем, плюс Накамура, они крепко выпивали, в остальное время, в промежутках между работой – обычные посиделки с дружескими разговорами ни о чем. Большим событием было временное включение новостного Терминала – разговоров хватило на целую неделю. Совсем редко Михаила и Екатерину охватывала неуёмная страсть, и они занимались неистовым сексом. Княжна всегда была страстна и изобретательна в постели, молодой ученый после любовных утех зачастую был выжат, как лимон. Впрочем, он никогда и не был против.
Никто им не мешал, и вот – неожиданное вторжение. О страсти на время, судя по всему, придется вовсе забыть.
Небо расцвело разноцветными салютами уже в нескольких местах, Литвиненко понял, что незнакомец появился в здешних водах не в одиночку. Похоже, что он прибыл чуть раньше остальных, чтобы осмотреться.
Академик спустился в прогулочный катерок и, стараясь держаться как можно незаметнее, медленно поплыл в сторону всполохов салюта. Небо постоянно расцветало радугами, что было довольно красиво на фоне приевшегося пейзажа. Слышался рев гидросамолета, иногда в просветах между деревьями виднелось само черное воздушное судно. Михаила удачно прикрывали заросли плавучих кустарников, которые уже давно перестали даже классифицировать из-за их разнообразия, и живых лиан. Некоторое время он мог не беспокоиться, что импозантный усатый капитан заинтересуется неожиданным наблюдателем, спрятавшимся в густой растительности.
Гидросамолет делал виражи на противоположной стороне лагуны. Совсем близко от академика в небо взмыли еще несколько разноцветных салютов. И тут Литвиненко услышал мощный, низкий гул, явно неестественного происхождения. Он приближался, сопровождаемый треском ломаемых растений, будто через джунгли пер напролом огромный танк. Полчища чаек, истерически визжа, в панике носились над лагуной, оповещая остальных местных обитателей о неведомой опасности, которая неумолимо приближалась.