Щелкнул замок на двери, и я невольно покосилась в ту сторону. Отвела взгляд от Стаса и тут же испуганно вжалась в спинку своего ложа. Я никогда раньше не могла отличить вампира от человека. Все они пусть и были чуть бледноваты, но походили на людей. Повадками, мимикой, жестами — да всем. Идеальные охотники, которые только с виду похожи на своих жертв. Но тот, кто стоял у двери, не был человеком. Он даже не пытался им быть! Он был вампиром! Самым настоящим. Ему для этого не нужно было показывать клыки или прочие фокусы.
Высокий, даже очень высокий, наверняка больше двух метров. Худой, но с широкой грудной клеткой. Черные брюки, черная рубашка без галстука, чуть приталенная и навыпуск. Волосы прямые, густые и вороные, длиной до бедер, а на кончиках некоторых прядей словно застыли сосульки ярко-алого цвета. Я с трудом догадалась, что это такая прическа, а не засохшая кровь. Высокие скулы, бледные небольшие губы, которые казались невидимыми, превращаясь в тонкую нитку. Маленькая ямочка под нижней губой, прямой нос, большие миндалевидные глаза. Длинные ресницы и аккуратные изогнутые брови. Невероятно яркие зеленые глаза. Никогда не видела таких глаз у людей — настоящие сверкающие изумруды. На лице не было ни одной морщинки или пятнышка, ничего, что бывает у людей. Он был словно вылеплен из воска. И, как любое произведение искусства, не имел чисто человеческих изъянов. Но удивило меня не это! А цвет его кожи, его лица. Он не был бледным, как у тех вампиров, которые часто снимаются в кино или дают интервью. Его кожа имела серый, землистый оттенок. Словно… окоченевший труп! Совершенно неестественный цвет кожи. Если у человека, живого человека и может быть такой цвет кожи, то только в реанимации и после большой потери крови!
А еще от второго мужчины веяло чужим страхом, болью и кровью. Он был убийцей. Нет, все носители убийцы, но этот был им так давно, что это стало частью его ауры. Это ощущалось в воздухе, когда он оказывался рядом. Ну и, конечно, он был старше мальчишки. На вид ему было около двадцати восьми. К вампирам нельзя применять человеческие определения возраста. Ребенок может оказаться старше истории целого государства. Или мужчина с пивным брюшком и лысиной оказаться совсем молодым вампиром, которого защищают все собратья. Но все же…
Когда первый шок от того, что я вижу перед собой настоящего вампира, схлынул, пришло любопытство. Впрочем, оно ушло так же быстро. Какая, в сущности, разница, кого я сейчас перед собой вижу? Еще немного, и все это закончится. Я смотрела в зеленые омуты глаз старого, как этот мир, вампира и надеялась, что он не удержится и бросится на меня прямо сейчас. А еще я надеялась, как никогда раньше, что загробной жизни нет. Больше всего на свете мне не хотелось понимать, что память о моей жизни в каком-либо виде будет существовать и после моей смерти. Я смотрела, но ничего не происходило. Тоска и разочарование заполнили все внутри. Почему меня нельзя просто выпить?