— А я не буду с вами спать! — визгливо взвыла я, понимая, что, похоже, буду, потому что он не спросит.
— Да кому ты нужна? — устало спросил вампир.
Сейчас на фоне ярких цветов подушки у него под глазами я рассмотрела глубокие морщины. Лицо осунулось. А сероватая кожа смотрелась совсем болезненно, даже для вампира.
Я осторожно легла на бок спиной к нему. Он притянул меня к себе одной рукой, прижал к груди. Ладонь руки, которая обвила талию, оказалась у меня под щекой. Она казалась твердой, но кожа была приятной на ощупь и прохладной. Нет, будь я человеком, то, наверное, она показалась бы мне ледяной, а так только легкая прохлада. Приятно. Если учесть, сколько я сегодня рыдала.
— А теперь спать! — скомандовал мой Создатель. Сказал грубо и зло, но это не был Приказ.
Я покорно прикрыла глаза и некоторое время слушала его сердце и еще более редкое дыхание. А потом действительно провалилась в сон.
Мне снилось, что я бреду по огромному полю. Во все стороны, куда ни посмотри, до самого горизонта лежат тела. Всюду валяются покалеченные, изуродованные мужские фигуры в доспехах. Везде оружие, но какое-то странное. Большие топоры, мечи, пики, кинжалы. В сером небе летают и каркают в тишине вороны. Битва уже давно прошла, так что птицы уже насытились. Всюду кровь. Даже под ногами хлюпает жижа из крови, грязи и плоти погибших. Их здесь так много, что в глазах плывет. Кое-где реют разорванные стяги и обрывки флагов. Ветра почти нет, но они двигаются.
Я иду, переступая через тела, наступая на них. Слышу собственное дыхание, прерывистое и хриплое, как будто оно не мое. Я сам весь в крови. У меня руки в черной грязи, сквозь которую проступает алая кровь. Я осматриваю тела, но здесь нет живых. Бескрайнее серое небо над головой, вонючее месиво под ногами. Сегодня, несомненно, мне хотелось верить в ад, чтобы им было, где гореть и дальше…
Последний шаг получился слишком неуверенный. Нога поскользнулась на особенно большой луже. Почва под сапогом ушла вниз, утягивая меня за собой. Я не сопротивлялся и рухнул на груду тел. Некоторое время лежал и слышал собственные хрипы, потом уперся руками в чей-то щит и поднялся.
Взгляд упал себе под ноги. Сквозь грязь и кровь под телами блеснуло что-то знакомое. Руки бросились отшвыривать тела, несмотря на собственные раны. Я знал, что увижу…
Ее белые волосы, как ранний снег, теперь больше не были белыми. От ее лица больше ничего не осталось. Либо ей вырвали глаза, либо птицы постарались. Но ни глаз, ни век у нее не было. Ее кожа, которую я когда-то сравнивал с речным жемчугом, теперь не имела цвета. Разорванная одежда мало что скрывала. Сколько же ран ей нанесли? Не понять, теперь уже не понять. И крови в теле почти не осталось — вся ушла в землю. Почему я взял ее на руки и прижал к себе? В этом уже нет никакого смысла. От нее воняет смертью, как и ото всех. Зачем я это сделал? Что бы это изменило?