От нахлынувших воспоминаний и впечатляющего вида у Несты перехватило дыхание. Внизу переливалась лента Сидры, а вокруг простирался дворец из красного камня, построенный на плоской вершине горы.
Неста поглубже запихнула руки в карманы, вспомнив о теплых перчатках, которые Фейра уговаривала ее взять. Она отказалась. Точнее, промолчала, поскольку после разговора в кабинете не сказала младшей сестре ни слова.
Отчасти потому, что боялась сорваться и наговорить много всего.
Неста и Кассиан стояли на веранде, глядя друг на друга.
Ветер нещадно трепал длинные волосы Кассиана. Здесь было гораздо холоднее, чем в городе, но Кассиан словно не чувствовал холода. Казалось, он стоит не на продуваемой ветром веранде, а на летнем поле. Неста до боли сжимала зубы, не давая им стучать.
– Ты будешь жить в своей старой комнате, – наконец сказал Кассиан.
Можно подумать, она когда-то принадлежала этому месту. Или любому другому в пределах Двора ночи.
– Моя комната этажом выше, прямо над твоей, – добавил он.
– Зачем ты мне это говоришь? – вырвалось у нее.
Кассиан направился к стеклянным дверям, что вели внутрь.
– На всякий случай. Мало ли, дурной сон приснится или захочешь, чтобы тебе почитали вслух, – растягивая слова, ответил он и улыбнулся. – Какую-нибудь непристойную книжицу, которые ты так любишь.
Неста раздула ноздри, но молча вошла в открытую дверь, придерживаемую Кассианом.
Изнутри на нее пахнуло приятным теплом краснокаменных коридоров. Ее новое жилье. Ее спальня.
Это место не было ее домом, равно как и прежнее.
А где тогда был ее дом? В роскошном отцовском особняке, полуразрушенном солдатами Сонного королевства? Тоже нет. Ни их жалкая хижина, ни другой особняк, где прошло ее детство. Слово «дом» для нее не имело смысла.
Но Неста хорошо знала этот этаж Дома ветра: слева столовая, справа лестница. Спустившись на два этажа, она попадет в отведенную ей комнату. Этажом ниже – кухня. А библиотека – гораздо ниже.
Несте было все равно, где жить, но привлекательной особенностью ее этажа была небольшая частная библиотека. Именно там она разыскала «непристойные книжицы», как их назвал Кассиан. За первые недели пребывания здесь она проглотила несколько десятков скабрезных романов, и не потому, что ее притягивала эта сторона жизни. Она хваталась за любую соломинку, чтобы не распасться на куски, чтобы не завыть во весь голос от насильственных перемен, случившихся с нею, ее жизнью и с Элайной. С Элайной, которая ничего не ела, не разговаривала и чахла на глазах.
И тем не менее Элайна приспособилась к новой жизни.