Когда Мари успокоилась, Бовуа жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, вынул из рукава балахона платок и протянул ей.
— Мадемуазель, вам не пристало выглядеть так, — произнёс он. — Постарайтесь привести себя в порядок к вашей встрече с отцом.
— Но я… — всхлипнула Мари, — …я не хочу… к нему.
Однако начала вытирать глаза и нос платком, а когда тот промок, вернула его Бовуа. Хунган спрятал платок в рукав, а из второго вынул новый и протянул Мари.
— Дайте ему шанс, мадемуазель, — сказал хунган. — Он любит вас, поверьте, и всей душой желает быть с вами. Ему через многое пришлось пройти, чтобы вернуть вас. Не дайте его жертве стать бессмысленной.
Он говорил с ней, как со взрослой, и это оказало своё влияние. Я никогда не умел ладить с детьми, признаюсь, вообще старался держаться от них подальше. А вот Бовуа сразу нашёл подход к Мари, и дело не только в его фокусах с «кошачьей колыбелью», он просто был серьёзен и не говорил ей банальностей. Ну, примерно то, с чего начал я, стоило мне только сесть в лимузин.
— Куда едем? — обернулся ко мне Лобенак.
— Пока вперёд до первого телефона-автомата, а потом я скажу куда.
У уличного телефона я выбрался из «Ломе де Ламота», сунул в аппарат несколько монет, чтобы хватило на разговор подольше, и набрал номер, оставленный мне Дюраном. Именно по нему мне следовало позвонить, когда дело завершится тем или иным образом.
— У аппарата, — раздался на той стороне провода голос, совершенно неузнаваемый из-за шипения и треска в трубке.
— Она со мной, — произнёс я в ответ.
В ответ Дюран назвал мне адрес апартаментов «У старого порта», занимавших несколько этажей в громадном здании бывшего портового управления. Когда военную и гражданскую гавани перенесли, дом в пять десятков этажей, прежде населённый чиновниками и таможенниками, оказался никому не нужен. Однако обветшать ему не дали многочисленные арендаторы, быстро занявшие опустевшие кабинеты и перестроившие внутренние помещения под свои нужды. Нашлось место и вполне приличным апартаментам.
Лобенак подъехал к входу в здание за пять минут до названного Дюраном времени. Пока мы катили по улицам, Бовуа сумел успокоить Мари, и я был почти уверен, что девочка не вырвется и не сбежит, как только мы выйдем из лимузина. Тем более что раненная нога давала о себе знать всё сильнее, и догнать её у меня не было никаких шансов.
— Мадемуазель, — предложил я Мари руку, помогая выбраться из автомобиля. Она даже улыбнулась мне, хотя до обаяния Бовуа мне было далеко. — Через пять минут вы встретитесь с отцом. Надеюсь, встреча вас не разочарует.