— Кампания против Рюэля только начинается, — заметил я. — Сегодня стоит ждать статью о том, что в его доме найдено тело женщины, а спецслужбы пытаются замять это дело. И газета, уверен, будет далеко не «жёлтая». Скандал поставит под удар Рюэля, и его полномочия приостановят. А это даст возможность синим костюмам забрать моего чернокожего друга из клиники.
— Проклятье! — выпалил Дюран. — Они всегда на шаг впереди! У них всегда готов ответный ход на каждое наше действие. Неужто мы и в самом деле тупые обезьяны, какими считают нас сидхи?
— Наша беда в том, что мы слишком логично поступаем, — ответил я. — Наши шаги слишком просто просчитать. В логике сидхи могут превосходить нас, но они не способны кое на что, и это разительно отличает нас от них.
— И что это?
— Порыв, взводный, — я намеренно напомнил Дюрану о нашей службе, — вот что отличает нас от эльфов. Они спокойные, логичные, продумывают всё до точки. Но сколько раз мы ломали им карты, когда держались до последнего, а по их логичным расчётам должны были отступить, или когда кидались в совершенно безрассудные атаки, даже на превосходящие силы.
— Ты предлагаешь нечто в этом роде, ротный? — Дюран тоже явно не без умысла вспомнил о моей прежней должности. — Нечто такое, что можно назвать крайне нелогичным поступком?
— Совершенно верно. — Я щелчком отправил окурок в мраморную урну, установленную перед выходом на лужайку. — У меня был удивительно дерьмовый день вчера, я спал всего пару часов, так что чего от меня ещё ожидать, как не безрассудства?
Чувство юмора у судьбы развито просто до неприличных размеров. Подстреленный мной чернокожий лежал в той самой клинике, в которой, как я считал, держат дочь Равашоля. Больница была частной и не отчитывалась за своих пациентов перед медицинским управлением урба, так как находилась полностью на своём обеспечении. Этим пользовались воротилы теневого бизнеса и преступные бонзы, не первый год находящиеся в розыске. Даже без доноса медсестры чернокожего стоило искать именно там.
Звали его, кстати, Турк. Вот просто Турк. Даже не ясно, что это — имя, фамилия или прозвище. В книгу регистрации клиники он записан не был, а самого пациента вполне устраивало обходиться без фамилии.
Сам Турк не знал пока, что его взяли в оборот. Он находился в своей палате, к нему приходили медсёстры, дважды в день осматривал врач. На все вопросы, когда его выпишут, персонал отвечать конкретно отказывался, что, скорее всего, уже вызвало у Турка определённые подозрения.
Когда же в его палату, у дверей которой дежурили двое силовиков Надзорной коллегии в штатском, вошёл я, сомнения, если они и были у Турка, развеялись, как дым по ветру.