— А она состояла в том, чтобы показать тебе работы над крепостью, — кивнул больше самому себе Монгрен.
Вообще, на катере сразу после схватки с бородачами произошла крайне неприятная для меня история. Бомон первым делом взял на прицел эльфийского резидента — кто бы ни скрывался за этой личиной, я продолжал думать о нём как об эльфийском резиденте — и велел опасающимся подойти к нему матросам снять с него водолазный костюм.
— Что насчёт меня? — прохрипел я.
Сил не осталось даже на то, чтобы подняться с палубы.
— Прости, друг, но тут наши пути разойдутся, наверное, окончательно, — заявил Бомон. — Эльфа свяжите покрепче и рот ему заткните чем-нибудь, — велел он матросам. — Но не помните сильно, он нужен мне живым и здоровым, годным для допроса.
— Бомон, ты же не хочешь бросить меня валяться со всем этим железом до возвращения в порт?
— Именно это я и сделаю, мой друг, — усмехнулся он.
Эльфийского резидента связали, заткнули импровизированным кляпом его рот и утащили в надстройку. Обращались с ним не слишком вежливо, но старались всё-таки не сильно кантовать.
Бомон убрал оружие, однако команда слушалась его без принуждения. Они освободили его от водолазного костюма, ко мне же старались близко не подходить. Даже покойника так и оставили лежать на палубе, в то время как застреленного Бомоном бородача выкинули за борт вместе с одеждой и оружием. Никто не решился брать с его тела хоть что-нибудь в качестве трофея, слишком уж дурной была репутация у вещей, взятых с эльфов-сидхе и их приспешников.
— Зря ты так со мной поступаешь, Бомон, — бросил я.
— Жизнь такова, — развёл руками он, явно наслаждаясь освобождением от громоздкого костюма. — Мне этот эльф нужен куда больше, нежели дружба с тобой.
«Зря», — повторил я, но уже про себя, озвучивать некоторые подозрения не стал.
— Что за подозрения? — поинтересовался у меня Монгрен, когда я пересказал ему всю историю до конца.
— Если знать, кто этот фальшивый резидент на самом деле, — ответил я, — то вся история слишком уж напоминает ловушку. Хитрую, в духе сидхов, но рассчитанную именно на Бомона.
— Ты мог бы ему сказать о ней, — заметил Дюран, — почему промолчал?
— Он сам чётко дал понять, что мы больше не на одной стороне. Вражда с сидхами не делает нас друзьями, а значит, ослабить его и его хозяина сейчас для нас лучший выбор.
— Тут ты прав, — кивнул Монгрен, — посмотрим, чем для террористов обернётся эта ситуация.
Я заметил, что магистрат впервые назвал террористов, на которых работал Бомон, террористами. Значит, теперь с ними будут поступать соответственно. Никаких больше игр — их будут уничтожать.